Анри Кулонж - Шесть серых гусей

— Эти добрые души не задумываясь бомбили церкви в Палермо, Санта-Кьяра в Неаполе, Сан-Лоренцо в Риме, собор в Беневенто и даже дворец епископа. А «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи была бы полностью уничтожена, если бы ее не защитили. Вы лучше меня знаете, что в монастыре хранятся бесценные сокровища, которые несколько столетий собирали его выдающиеся аббаты. Что станет с этими святынями, с этими произведениями искусства, с тысячами ценнейших книг, если противник пойдет на штурм? Уверяю вас, что месяц — это не такой уж большой срок, чтобы осознать опасность и принять необходимые меры. Требуется…

Он остановился, подыскивая слово, которое не покоробило бы слуха монахов.

— Я осмелюсь сказать… перемещение, которое станет спасением. Необходимо, чтобы вы нашли в себе смелость, если опасность станет реальной, подумать о возможности такого решения.

Предложение было встречено гробовым молчанием.

— Перемещение, полковник! Как у вас все просто! — сказал наконец приор. — А как, о Господи? У нас нет никаких средств передвижения, даже автомобиля, чтобы возить в Кассино братьев-фельдшеров, которые ухаживают за ранеными в городе и тратят ежедневно по нескольку часов на дорогу туда и обратно. Даже если бы машина у нас и была, то бензина нет, как нет и кофе!

— Но все это есть у меня! — вежливо, но настойчиво проговорил Шлегель — По крайней мере пока есть. Я командую специализированной группой обслуживания в одном крупном армейском подразделении и в силу этого располагаю несколькими грузовиками и определенным количеством талонов на горючее. Я приехал, чтобы предоставить их в ваше распоряжение, пока еще есть время, то есть пока мы еще удерживаем дорогу на Рим.

Аббат снова наклонился к полковнику:

— Допускаю, что вы ничего не выдумываете, и не преувеличиваете грозящую нам опасность, и действительно можете собрать необходимые средства, но неужели вы считаете, что в это время года мы согласимся везти по разбитым дорогам, ночью, без охраны, драгоценные реликвии, которые никогда не покидали этих святых стен, все эти замечательные собрания древних рукописей и первопечатных книг, сотни картин и прочих предметов, составляющих бесценное наследие, веками преумножавшееся во славу святого Бенедикта?.. И все это будет свалено кое-как в машины, перепутано, плохо защищено… Согласитесь, полковник, это не имеет смысла. Представьте себе, какую ответственность мы на себя возьмем. Эти ценности подвергнутся большему риску при перевозке, чем если бы они остались здесь… Если положение станет угрожающим и обстоятельства того потребуют, то в монастыре достаточно подвалов и склепов, чтобы спрятать в них самые редкие предметы, — добавил он уверенно, словно стараясь отвести грядущую опасность.

— Достаточно одной зажигательной бомбы, чтобы склеп обернулся печью! Прибавьте к этому отсутствие воды, сквозняки из-за пробоин в стенах… Пожар превратит подвалы в ловушки, — ответил Шлегель.

— Хорошо. Возможно, вы правы, и мы должны ясно представлять себе, что нас ожидает. Представим себе самое худшее: монастырь в огне, а картины — на дорогах. Куда нам идти? Cras ingens iterabimus aequor? — как вопрошал Гораций. «Неужели нам придется плыть по бескрайнему морю?»

Шлегель рассмеялся:

— Нет, святой отец, не придется, потому что у меня нет кораблей, а есть только грузовики, и я не повезу вас ни в Соединенные Штаты, ни в Англию. Только в Ватикан, и каждую машину будет сопровождать монах, который распишется в квитанции о доставке.

Аббат с изумлением посмотрел на отца Гаэтано.

— Боже мой, он уже все предусмотрел, даже то, что должны делать наши братья-бенедиктинцы! Похоже, мне следует поручить ему председательствовать на собрании капитула! — воскликнул он, внезапно развеселившись. — А что думает ваш генерал об этом великодушном предложении?

— Ничего не думает: мое начальство не в курсе дела.

Монахи переглянулись.

— Я прибыл сюда из расположения моей дивизии в Сполето, руководствуясь личным убеждением, что настало время действовать, — ответил полковник, четко выговаривая каждое слово.

Отец Грегорио и отец Гаэтано о чем-то зашептались. Приор, казалось, успокоился.

— Мне представляется совершенно невероятным, что вам удастся скрыть от начальства подобную инициативу!

— Думаю, я пользуюсь доверием генерала Конрата, — уверенно, но не без скромности, которая, казалось, была ему свойственна, ответил офицер. — Я убежден, что смогу получить его согласие, если вы дадите свое.