Елена Милкова - Охота на скунса

– И ты прямо так и подумал, что я из-за Петра? – удивился Савва.

– Нет, врать не буду, – Ржавый улыбнулся, показывая на редкость здоровые зубы. – Не подумал. Но шухер надо было устраивать, чтобы они дверь открыли да тебя впустили. Вот я и затеял разобраться с этим малым. Тем более вертухаи не спешили на подмогу, думали, что мы наконец Певца взялись порешить. Тоже неплохо. Дали мне время разобраться, выяснить у него, что к чему. Раскололся, бедняга.

– Вы его мучили… – печально констатировал Савва.

– Не без этого. Не все умеют, как ты, в чужой головушке мысли читать, так что не обессудь.

– Что же он сказал?

– Что его прислали, чтобы он проследил, как тут и что. Если я сам не возьмусь убирать Певца, он бы с ним начал конфликтовать и так бы повел дело, что Певец и вышел бы во всем виноватый. Это он потребовал вчера, чтобы Певец с ним рубашкой поменялся, он думал, парень в бутылку полезет, откажется, а тот ничего – поменялся. Очень кстати с рубашкой вышло. Теперь скажу – мужики в толчее не разобрали, кто есть кто, били, на ком рубашка была.

– Поверят? – спросил Савва.

– А это уж не моя печаль.

Времени до ужина оставалось еще порядочно, и Ржавый с Саввой перешли к своим обычным разговорам «о душевном», как бывало в Иркутске. Вспомнили Кныша.

– А ты знаешь, я его услышал. Представь себе, передача такая есть: «В нашу гавань заходили корабли». Так там Кныш наш выступил, пел «На Муромской дорожке» и еще что-то такое же жалостное. Твоими стараниями, а как человек высоко поднялся.

Савва улыбнулся.

– Слушайте, Василь Палыч, – вдруг сказал он. – Может, пойдете с нами, а? Я сейчас буду Петра выводить, так и вас заодно выведу. Не хотите уйти на волю?

– На волю? – скривился Ржавый. – А что мне там делать, на этой воле? Даже к своим податься не смогу. Как им объяснить, что я вышел? Побега не совершал, это им будет известно, под амнистию не попадал. Расскажу, что ты вывел – кто поверит такой сказке? Скажут, ссучился, да и порешат. А без своих куда мне еще деваться, у меня боле и нет никого.

– Пойдемте со мной, на первое время я вас устрою.

– Да нет, ну ее, эту волю, не понимаю я там ничего, законов этих тамошних, верней – беззаконья. Беспредел там один, не хочу. Выпустят, когда время придет, тогда и посмотрим, хорошо бы на химию куда отправили, там бы и осел.

– Ну как хотите, Василь Палыч, неволить не могу, – сказал Савва. – А за Петра – спасибо.

В этот момент в коридоре послышался знакомый шум: заключенным несли ужин.

– Ну, бывай, Саввушка, – сказал Ржавый. – Может, еще увидимся.

– До свидания, Василь Палыч, счастливо вам, – улыбнулся Савва. Он оглянулся на Петра:

– А теперь иди ко мне, возьми меня за руку и делай все, что я скажу, а если не скажу, то делай то, что делаю я.

Савва взял Петра за руку, они подошли к двери и замерли у стены. И Ржавому, который смотрел во все глаза, чтобы ничего не упустить, как в прошлый раз, они были хорошо видны.

Лязгнула дверь. Вот тут-то Савва с Петром и пропали. Только что были тут, стояли у стены – и нет их.

– Так и не усмотрел, дурья башка, – выругался про себя Ржавый, а вслух спросил:

– Опять вчерашний брандахлыст принесли?

Даша не могла дождаться часа, когда родители наконец придут домой. Ей до-прежнему не разрешали пользоваться Интернетом, когда дома никого не было. Но все равно, не могут же они сидеть за ее спиной каждую секунду.

Наконец вернулся папа.

– Мне нужно кое-что узнать для работы по биологии, – не моргнув глазом, соврала Даша.

– Сейчас, дай мне снять пальто.

– Я уже все сделала, ты только напиши пароль. Я глаза зажмурю.

Феликс Николаевич, вздохнув, подчинился, успев лишь сбросить в коридоре ботинки. Насчет уличной обуви у них в доме было строго.

И дока он возился в прихожей, пока мыл руки, Даша вышла в почту и увидела, что на ее имя пришло письмо.

Даша, я вернулся!

Но пока пусть об этом никто не знает.

У меня над столом висит твоя картинка, я смотрю на нее и думаю о тебе.

Твой Петр.

Даша выскочила на середину комнаты и закружилась от радости.

– Это что, новый танец? – удивленно спросил отец.

– Нет, просто я обожаю биологию!

Отец только покачал головой и исчез на кухне. А Даша не могла усидеть на месте. Петр вернулся! Значит, теперь все будет хорошо.

– Андрей Кириллович, зайдите, пожалуйста, ко мне.

Голос шефа в очередной раз не обещал приятного разговора. Андрей Кириллович и так собрался идти с неутешительным докладом. Ему надо было обязательно опередить шефа. Но не получилось. Теперь он входил к нему, как двоечник к завучу.