Heлe Нойхаус - Белоснежка должна умереть

Они шли вдоль огромных цехов. Повернув за угол, они увидели, что в одном из окон на верхнем этаже здания управления загорелся свет. Перед входом в оранжевом свете ночного дежурного освещения стоял черный «мерседес». Тобиас и Амели незаметно проскользнули через пустую автостоянку и подошли к входу.

— Дверь открыта! — прошептала Амели.

— Мне было бы спокойней, если бы ты ждала меня здесь, — сказал Тобиас, глядя на нее.

Ее глаза на узком бледном лице казались огромными. Она решительно покачала головой.

— Ни за что! Я с тобой.

— Ну ладно… — Он глубоко вдохнул и крепко обнял ее. — Спасибо, Амели… Спасибо тебе за все.

— Хватит болтать! — грубо буркнула она в ответ. — Пошли!

Он улыбнулся и кивнул.

Они пересекли большой холл, прошли мимо лифта и вышли на лестницу, которая тоже оказалась незапертой. Терлинден, похоже, не боялся грабителей. На четвертом этаже Амели, запыхавшись, вынуждена была на минуту остановиться и, прислонившись к перилам, передохнуть. Тяжелая стеклянная дверь открылась со щелчком. Он на секунду замер и настороженно прислушался. Темный коридор освещали лишь маленькие лампочки вдоль стен почти над самым полом. Рука в руке они на цыпочках пошли по коридору. Услышав из приоткрытой двери торцевой стены голос Терлиндена, Тобиас остановился.

— …поторапливаться. Если снег пойдет еще сильнее, то машина, чего доброго, не сможет взлететь!

Тобиас и Амели переглянулись. Терлинден, похоже, куда-то звонил. Они пришли как раз вовремя, потому что Терлинден, судя по всему, собирался смыться на самолете. Они пошли дальше. Вдруг раздался второй голос. Амели, услышав его, испуганно вздрогнула и схватила руку Тобиаса.

— Что с тобой? — Это был голос Даниэлы Лаутербах. — Чего ты стоишь как истукан?

Дверь открылась еще шире, яркий свет хлынул в коридор. Тобиас успел вовремя приоткрыть дверь в какой-то кабинет у себя за спиной и, втолкнув Амели в темноту, с бьющимся сердцем замер рядом с ней.

— Блин! А она-то что здесь делает? — прошептала Амели. — Терлинден же знает, что эта коза хотела нас с Тисом угробить!..

Тобиас кивнул. Он лихорадочно соображал, как задержать эту парочку. Он любой ценой должен был помешать им смыться и навсегда исчезнуть. Если бы он был один, он бы просто пошел и разобрался с ними. Но рисковать Амели он не мог! Его взгляд упал на письменный стол.

— Спрячься под столом! — велел он ей.

Амели попыталась протестовать, но он был непреклонен. Дождавшись, когда она заберется под стол, он снял трубку телефона. В тусклом свете, падавшем из окна, буквы и цифры на кнопках были почти не видны, он нажал на одну из них, которая показалась ему кнопкой выхода в город. Ему повезло: раздался длинный гудок. Дрожащими пальцами он набрал 110.

Терлинден стоял перед открытым сейфом, массируя все еще болевшую шею, и невидящим взором смотрел прямо перед собой. Это несчастье в холле больницы совершенно выбило его из колеи. Ему то и дело казалось, что его сердце работает как-то странно, с перебоями. Может, это было связано с кратковременным перерывом доступа кислорода? Сарториус впился ему в глотку, как волкодав, и стал душить с такой силой, что у него уже в глазах потемнело. Он даже успел подумать, что пробил его последний час. На него еще ни разу в жизни никто не нападал физически, поэтому выражение «страх смерти» было для него пустым звуком. Теперь он знал, что это такое — смотреть смерти в глаза. Он уже не мог вспомнить, как ему удалось вырваться из лап этого сумасшедшего. Помнил только следующий кадр — Сарториус лежит на полу в луже крови. Жуть! Леденящий душу кошмар! Он понимал, что все еще находится под шоком.

Его взгляд упал на Даниэлу Лаутербах, которая, стоя на коленях перед его письменным столом, сосредоточенно завинчивала обратно шурупы на корпусе компьютера. Жесткий диск, который она заменила на новый, уже лежал в одном из чемоданов. Она настояла на этом, хотя он не хранил в этом компьютере файлов, которые могли бы представлять интерес для полиции. Все его планы рухнули, все вышло по-другому, не так, как он ожидал. Задним числом он вынужден был признаться себе, что, скрыв причастность Ларса к гибели Лауры Вагнер, он совершил грубейшую, роковую ошибку. Он не до конца просчитал возможные последствия этой опасной комбинации. Одно, казалось бы, малозначащее решение повлекло за собой целый ряд других шагов; паутина лжи и фальсификаций стала такой густой и запутанной, что это привело к досадным, но неизбежным побочным эксцессам. Если бы эти деревенские болваны послушались его и не начали действовать по собственной инициативе, ничего бы не произошло! А так из тоненькой трещины, образовавшейся с возвращением Тобиаса Сарториуса, быстро выросла огромная дыра, черная зияющая бездна. И в результате вся его жизнь, все его правила, все каждодневные обыденные ритуалы — все было сметено вихрем этих чудовищных событий!