Наталья Солнцева - Печать фараона

- Ты уже пила? Где? С кем? - улыбнулся Леонард.

- Одна… а теперь мы будем пить вместе.

- С удовольствием.

Он разлил купленный в Крыму «Клинков» по бокалам - ей побольше, себе поменьше. Глаза женщины с полуопущенными веками затуманились.

- За здравие или за упокой? - печально спросила она.

Войтовский встревожился. Такой подавленной он еще Герцогиню не видел.

- Что-то случилось?

- Хорошо быть в неведении. Это благо, дорогой. А ты рвешься все знать! Когда много знаешь, скорби твои умножаются бессчетно.

- По-моему, нам пора сделать то, ради чего мы встретились, - как можно тверже произнес Леонард. - Время пришло, я чувствую. Почему ты медлишь?

Она склонилась к нему, обвила его шею руками, прошептала:

- Что с нами будет? Разве ты уже снарядил корабль, который увезет нас далеко-далеко… в неведомую страну?

- Нас не найдут, если…

Герцогиня закрыла ему рот рукой.

- Ш-шш-шшш… молчи. Не произноси этого вслух… старайся даже не думать! Все не так просто.

У Войтовского голова закружилась от страсти. Он поцеловал ее горячую ладонь, внутреннюю сторону запястья, сгиб локтя… расстегнул молнию на платье. Ее тело было сухим и обжигало при прикосновении, платье сползало с него, как блестящая змеиная кожа…

- Ты только моя… моя… - бормотал Леонард. - Упрямое дитя тьмы! Мы с тобой добудем ключ и откроем врата смерти…

Солнечный луч пробился сквозь золототканые шторы, скользнул по груди женщины и замер на золотой подвеске в виде кобры…

- Это символ царской власти, - благоговейно произнес Войтовский. - Священный урей. Где ты его взяла?

- А-а! А-ааа-ааа! - вскрикнула Герцогиня. - Он увидел меня! Огненный глаз Ра отыскал свое отражение! Я думала… О-о, нет! Боже! Он видит…

Она вскочила, рванула подвеску, но толстая цепочка не поддалась. На месте, где урей прикасался к коже груди, появилось красное пятно.

- Жжет… - стонала женщина. - Жжет…

- У тебя истерика, - успокаивал ее Леонард. - Дай я помогу.

Он снял с ее шеи цепочку с подвеской, поднес к глазам… застыл в изумлении.

- Откуда он у тебя?

Свет в окне, закрытом шторами, померк.

- Он пришел, - выдохнула Герцогиня, бледнея, не в силах отвести взгляд от окна.

- Кто?

- Тень из Долины Царей… он здесь. Прочь! Изыди!

Господин Войтовский подошел к окну и отодвинул штору. На поднимающееся с востока солнце набежало большое облако. При чем тут Долина Царей?

Впервые ему в голову пришла мысль: «А здоровый ли рассудок у моей возлюбленной?»

Вся эта ее патологическая скрытность, случайные обмолвки, нежелание сделать решающий шаг наводили на размышления. Что, если его надежды напрасны и он имеет дело с душевной болезнью, а не…

Самый вывод, который должен был последовать за подобным предположением, казался полным крушением… невозможным итогом напряженных усилий.

«Но ковчежец-то подлинный!» - вспыхнуло в его измученном, терзаемом сомнениями уме.

В бильярдной стоял сигарный дым. Двое солидных мужчин, лениво переговариваясь, катали по зеленому сукну шары. Аромат табака перебивал запах мужской парфюмерии, мела и дерева.

Всеславу захотелось курить. Он уже полчаса сидел в «Золотом шаре», ожидая майора. У того были потрясающие новости, - кажется, его оперативник выследил «Алую маску». Преступная группа захвачена, и в благодарность за «наводку» бывший сослуживец готов не только поделиться со Смирновым подробностями, но и выставить угощение.

Сыщик жестом подозвал худощавого паренька в темно-бордовых брюках и жилетке, который принес играющим пепельницу.

- У меня здесь назначена встреча, - объяснил он. - Мой партнер задерживается. Я перейду в бар, а вы пришлите его ко мне. - Смирнов в двух словах описал внешность майора и поднялся. - Ничего не перепутаете?

- Что вы? Сделаю все, как просите, - заверил его паренек.

- И принесите нам туда парочку хороших сигар. Только не европейского производства: не люблю машинную скрутку. Что у вас есть?

Паренек назвал несколько известных марок. Смирнов выбрал, велел подать сигарные ножнички и кедровые лучинки для розжига.

В баре приглушенно играла музыка, длинноногие девицы-красавицы заказывали себе коктейли. Сыщик занял свой любимый столик - в затемненном углу, лицом к входной двери. Здесь разрешалось курить, тогда как в другой половине помещения, перегороженного дубовыми брусьями, стояли столики для некурящих.

Паренек принес заказанные сигары, за ним следом явился майор.

- Еле вырвался, - тяжело опускаясь на стул, пожаловался он. - Запарка.