Наталья Солнцева - Печать фараона

- Ну и что? - не понял он.

- Пуническая [2] война! Мы должны быть благодарны римлянам за разгром Карфагена, иначе… Молох, или Ваал, как называли его карфагеняне, правил бы миром.

Всеслав молча рассматривал картинку штурма римскими воинами древнего города, пытаясь проследить ход мыслей Евы.

- «Римляне питали к Карфагену стойкое отвращение, непреодолимую ненависть, - вслух прочитала она. - Как завоеватели, они впитывали в себя элементы многих культур, но только не этой. Культ финикийского Молоха заставил содрогнуться даже их жестокие, железные сердца. Изуверские обычаи, когда на алтарь кровожадного бога проливались потоки крови, а детей сжигали живьем или запихивали вниз головой в кувшины и закапывали у подножия идола, привели их в ужас. Как некогда израильтян! Участь быть зарезанным, дабы утолить жажду Молоха, ожидала не только рабов и пленных, но и сотни юношей и девушек из лучших карфагенских семей. Жуткие извращения, ритуальная проституция, чувственность и разврат, неистовствующие, полубезумные толпы, реки крови, смрад горящего человеческого мяса, который пытались заглушить дымом курений, и прочие гнусности оказались не по зубам далеко не мягкосердечным римлянам. Карфагенские ритуалы, самый дух этой цивилизации, которая ни много ни мало претендовала во главе со своими богами на мировое господство, внушали римлянам такую гадливость, что они уже после падения Карфагена продолжали вылавливать и уничтожать жрецов Молоха-Ваала».

- Ева, Ева! - умоляюще произнес Смирнов. - Только не говори мне, что преступная группа, которая орудует в городе, - это уцелевшие после Пунических войн жрецы финикийского бога! Недобитые древними римлянами, они замаскировались под обычных граждан и решили послужить Молоху? По-моему, слишком… экстравагантная идея. К тому же со времени войны с Карфагеном прошли столетия.

- Нечего острить! - рассердилась она. - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. На неустойчивую психику легко влияют жестокие культы: человека «перемыкает», и он начинает драматизировать события вековой давности. У Зигмунда Фрейда есть термин: «влечение к смерти». Кстати, карфагеняне поклонялись не только Молоху, но и богине Танит, она носила титул «лик Ваала» и считалась его женской ипостасью.

- А среди «кровавых мальчиков» есть одна девочка, которая убивает, - с усмешкой подхватил сыщик. - Она насмотрелась церемоний господина Букина, возомнила себя великой, ужасной Танит и теперь помогает Молоху «утолять жажду». Только одну мелочь ты упустила, дорогая Ева: Букин на карфагенского жреца не тянет, он хитрый прохвост, мошенник, комедиант, без совести и морали. Но не убийца и не вдохновитель убийств, поверь моему опыту.

- Букин тут ни при чем, - Ева опустила глаза, наклонилась к его уху. - Это все Молох! Его позвали, он откликнулся. А Букин не так глуп! Сумел найти ту струнку в душе человека, которая постоянно натянута, - жизненный успех. Карфагену грех было обижаться на своего покровителя - золото текло в город столь же полноводной рекой, что и кровь на алтари. На плантациях трудились рабы, таможни не дремали, флот господствовал в Средиземноморье, отовсюду торговые караваны и суда свозили слоновую кость, мрамор, драгоценности, посуду, ткани, оружие, благовония. Изысканная культура, утонченное искусство, роскошь и нега, как ни странно, уживались бок о бок с патологической жестокостью.

- Карфаген пал, и хватит об этом! Там не найти ответов на интересующие нас вопросы. Кто, например, снимал помещение на «Щелковской»? Какое отношение имеет тепличное хозяйство к смерти Вероники? Что произошло с Мариной? Почему она разгуливает по коридорам общежития, тогда как Стас и подруга считали ее пропавшей?

- А та женщина… Хромова? - перебила Ева. - Она случайно не собиралась поработать в теплицах?

Зинаида Васильевна с жалостью смотрела на сына.

- Ты ешь, ешь, - подкладывала она ему на тарелку картофельное пюре. - Рыбки хочешь?

Сельдь бывшая учительница Хромова засаливала по собственному рецепту, с пряностями, в небольшой деревянной бочке. Валерик с детства такую любил. Но на сей раз отказался.

- Нет. Лучше сделай мне чаю с мятой.

Он жевал без аппетита, только чтобы не расстраивать маму.

- Похоронили Яночку? - робко спросила она.

Хромов молча кивнул. Он не собирался вдаваться в подробности.

- Ты не переживай так. Гляди, с лица спал, брюки болтаются. Не сложилась у вас любовь-то, чего ж убиваться? - Зинаиду Васильевну мучило любопытство, отчего умерла молодая женщина, ее бывшая невестка. - Болезнь, она никого не щадит.