Борис Каспаров - Копия Дюрера

Установив положение скульптуры на пьедестале, мы определили, что опущенная под углом рука показывает на какую-то точку в начале парка. А если эта скульптура, установленная, несомненно, Эрихом Абендротом, заменяет не последний ингредиент, а все три?

С нетерпением дождавшись утра, мы принялись за проверку новой догадки.

Как я уже говорил, к парку не притрагивалась рука человека. Возможно, это делалось вполне сознательно. Под густые кроны дубов и буков почти не проникали солнечные лучи. Зеленый дерн и перепревшие листья покрывали землю и огромные замшелые камни. В парк упало с десяток бомб. Две, наиболее тяжелые, повредили несколько старых деревьев. И вот одна из бомб помогла нам значительно сократить поиски.

Воронка от нее уходила в землю на глубину человеческого роста. Края ее были усеяны раздробленными камнями и обломками ветвей. Сверху она выглядела как самая обыкновенная воронка, и мы, пожалуй, не обратили бы на нее особого внимания, если бы она не лежала почти на той самой точке, в которую убиралась линия, проведенная от восстановленной мысленно руки скульптуры.

Среди осколков камней мы заметили один, очень похожий на угол отесанного камня. Когда была отброшена земля, на глубине в два метра обнаружились следы каменной кладки, раздробленной взрывом.

Во второй половине следующего дня мы уже могли подвести итог своим поискам. Упавшая бомба повредила многое из находившегося под каменной кладкой. Только после того, как специалистам-реставраторам удалось восстановить разбитое и искалеченное взрывом, стало ясно, к каким ценностям подбирают ключи Коллинз и его сообщники.

В замурованной нише были собраны произведения искусства, от приобретения которых не отказался бы ни один музей мира.

Трудно было запомнить все экспонаты. Больше всего мне врезались в память совершенно уникальные статуэтки богов Шивы и Вишну, вышедшие из-под резцов мастеров Индии и Индонезии около тысячелетия назад. Легкие, изящные, близкие к образцам эллинского искусства, они были настолько человечны, что в них не оставалось и капли мифичности. Никакие традиционные формы, созданные религиозными догмами, не могли сдержать заложенного в них народного реалистического начала.

Из ниши были извлечены и образцы искусства древнего Египта, изображения священных животных, вырезанные из цветного камня и отлитые из бронзы. Здесь находились несколько изваяний эллинских мастеров и даже предметы искусства государства инков и ацтеков, среди которых мне запомнились своеобразные нагрудные украшения из тончайшего листового золота. Вся эта коллекция завершалась десятком скульптур известных европейских мастеров XIX века, среди которых были работы Родена и Антонио Кановы.

Последнее обстоятельство с полной очевидностью говорило о том, что Магнус Абендрот, если он вообще существовал, не мог быть единственным владельцем всех этих весьма редких произведений искусства. Однако, как нам удалось установить, Эрих Абендрот и Вернер так и не обнаружили нишу. Для этого у них не хватило времени. Они отыскали только обрушившийся проход. В нем мы нашли деревянный ящик, очень напоминавший тот, в котором была обнаружена копия Дюрера. В ящике находилось десятка два картин, которые, как нам скоро стало ясно, не без основания искало гестапо. Именно на них и указывала рука разбитой скульптуры.

Отсутствие какой бы то ни было систематизации в найденных произведениях искусства, принадлежность их к разным эпохам и народам, резкая географическая разобщенность, несомненно, говорили о том, что предметы эти навряд ли могли принадлежать какому-то одному частному коллекционеру. Они либо были награблены у различных лиц, либо приобретены человеком, который в мрачную эпоху нацизма пытался вернее и незаметнее скрыть свои капиталы.

Правильным оказалось первое предположение. Дом Абендрота перешел в его собственность только в 1934 году. До этого он принадлежал одному из главарей штурмовых отрядов, приближенному Рема — Адольфу Зихелю.

Принимая непосредственное участие в погромах и арестах противников нацизма, этот человек не забывал и собственные интересы.

Впрочем, возможно, награбленное принадлежало не одному Зихелю, а целой группе тесно связанных между собой таких же, как и он, главарей штурмовых отрядов, не особенно веривших в твердость и своего положения, и нацизма вообще. Для этих опасений у них были основания. 30 июня 1934 года Гитлер разделался с теми, кто помог ему прийти к власти. Среди них был и Зихель.