Алина Егорова - Драгоценности Жозефины

Лена расстроилась. Она так ждала, надеялась, предвкушала. Ее воображение нарисовало праздничный ужин и скорую семейную идиллию, а тут… Тень разочарования легла на ее лицо, которую не скрыл даже густой слой пудры. Ее начальница сочувственно изобразила губами «увы». Девушка от досады отвернулась и уставилась в окно. На ее глазах собирались выступить слезы.

Посидев так, глубоко дыша, она немного успокоилась. Лена была не из тех, кто сдается без боя. Ничего, бодрилась она, это он от неожиданности так себя повел. Ему время надо, чтобы подумать о счастье, которое на него свалилось. Еще за мной бегать будет как миленький!

Но пока что бегала за пилотом Лена сама. Она этого не осознавала – не хотела. Гнала подобные мысли прочь. Словно их подслушав, старшая оператор, на глазах у которой разворачивался весь этот спектакль, будучи не в силах больше терпеть этого безобразия, высказалась со свойственной ей прямотой:

– Зачем ты за ним бегаешь? Ни в коем случае нельзя этого делать! Я не собираюсь читать тебе мораль и говорить, как глупо выглядит твое поведение со стороны. Ты прыгаешь за конфеткой, которую, насмехаясь, держит на веревочке судьба. Все равно конфетку ты не достанешь, а если и достанешь, то она окажется отвратительной на вкус или же пустым, никому не нужным фантиком. Лет двадцать назад я сама совершила подобную ошибку – пыталась заполучить понравившегося мне парня, который симпатизировал мне, но не делал шагов к сближению. И ты знаешь, ничего путного от своей беготни я не получила. Поверь мне, не нужно выцарапывать рукой то, что не идет тебе навстречу. Прекрати гоняться за солнечным зайчиком, отвлекись от него, и тогда солнце само найдет тебя и обогреет.

Зачем она это сделала? Как теперь приходить за документацией? Хоть авиакомпанию меняй! – злился Закатов. Второй пилот до того разволновался, что на рулении чуть не выехал на соседнюю полосу. Вовремя спохватился, и командир был начеку – матюгнулся от неожиданности, – и общими усилиями самолет вернулся куда положено. Пассажиры даже не заметили виража, хотя нынче народ пошел пуганый – при любом крене такого себе навоображают и потом весь рейс дрожат, а после его завершения сходят с трапа на ватных ногах и с позеленевшими лицами. Ладно если бы переживали молча. Так ведь нет – всем расскажут в красках и с подробностями, как они «чуть не угробились». Юре уже доводилось слышать байки перепуганных пассажиров о приземлении.

В таком сумбурном, нетипичном для себя настроении Закатов нажал на кнопку TO/GA на рычагах управления двигателями. Он усилием воли заставил себя выбросить из головы все лишнее. Предстоял шестичасовой перелет в не самых благоприятных метеоусловиях. Когда за спиной сотня пассажиров, расслабляться никак нельзя, нужно бережно довезти их до места назначения, вне зависимости от собственного настроения и душевного состояния. Все посторонние мысли и переживания потом, после полета, а сейчас надо быть холодным профессионалом.

Начало XIX века

Скверная история с мадам Араужо была забыта. Константин Павлович стал старше и мудрее, но по-прежнему обожал предаваться любовным утехам. Императорский престол его не интересовал, ему нравилась праздная жизнь без забот и печали, а правление страной требовало ответственности и не гарантировало долгой жизни.

А жизнь была чертовски приятной, особенно она заиграла яркими красками после встречи с очаровательной прелестницей Жозефиной Фридрихс. Она подошла к нему на маскараде с прошением и была так мила, что Константин сразу решил взять ее под опеку. Девушка не обладала классической красотой: среднего роста, с темными, почти черными волосами, с мелкими кудрями на лбу. Лицо с маленьким, несколько вздернутым носиком, губы тонкие, всегда улыбающиеся. Главную ее прелесть составляли глаза – большие, карие, с выражением необыкновенной доброты и осененные длинными черными ресницами; она говорила скороговоркой, слегка картавя, и отличалась весьма веселым нравом.

Встреча с Константином Павловичем перевернула жизнь Жозефины. Великий князь, состоя в законном браке, поселил свою фаворитку в Константиновском дворце, в Стрельне. Там у них появился сын Павел. Злые языки поговаривали, что ребенок вовсе не от цесаревича, поскольку тому здоровье не позволяло иметь детей, и даже не Жозефины. Она объявила своим сыном новорожденного из приюта, чтобы таким образом привязать к себе наследника престола. Константин Павлович мальчика принял и полюбил, даже догадываясь, что он ему не родной.