Алина Егорова - Драгоценности Жозефины

Денег нет, жилья нет, чужая страна, в которой нет ни одного близкого человека. Положение Жужу было ужасным, куда хуже, чем в Лондоне. Из Лондона можно было добраться до родительского дома, а из Петербурга… разве из него доберешься до Франции без гроша в кармане?

Жозефина брела по какой-то улице, мимо нее проезжали экипажи с исполненными важности извозчиками. Им хватало одного небрежного взгляда, брошенного на помятое платье Жозефины, ее сбившуюся прическу и нечищеные туфли, чтобы безошибочно определить ее бедственное финансовое положение. Извозчики понимали, эта молодая особа не их клиентка, и поэтому сразу же теряли к ней всякий интерес. Жужу могла бы заплатить за поездку, но, во-первых, тогда бы она потратила все оставшиеся деньги, а во-вторых, ехать ей было некуда.

На город опустились сумерки. Жозефина печально посмотрела на загорающиеся в окнах огоньки свечей. Ей уже не надо было никакого особняка, сошла бы любая коморка, лишь бы куда-нибудь приткнуть голову. Удивительно, что в городе столько домов, а переночевать негде! – грустно заметила она.

Она дошла до небольшой площади, на которой, невзирая на позднее время, лотошники торговали всякой снедью. Жозефина, привыкшая к изысканным блюдам, которые готовил повар милорда, на еду, продаваемую на улице, раньше даже не смотрела. А вот теперь пирожки с капустой, которыми торговала расторопная женщина в сером переднике, казались ей манной небесной. Источаемый ими аромат кружил голову и порождал гастрономические фантазии. Жозефина остановилась напротив лотошницы, гипнотизируя взглядом пирожки.

– Пирожки, сытные пирожки. С капустой, картошкой, с мясом, с яйцом. С пылу с жару! Вам с чем, барышня?

Торговка спросила по-русски, но Жозефина по интонации поняла, что ей предлагают товар.

– Au chou, s’il vous р1ао1;, madame, – она отсчитала несколько монет и протянула женщине.

Пирожок с капустой действительно оказался горячим. Есть на улице не пристало, но Жозефина была не в силах бороться с голодом, она отошла в сторону и, обжигаясь, с аппетитом принялась его есть.

Все это время за ней наблюдал какой-то франт в высокой черной шляпе. Он оценил ее саквояж, усталый вид, то, как она отсчитывала деньги и ела пирожок. По всему этому он понял, что барышня нездешняя, ей негде и не на что жить.

– Добрый вечер, мадемуазель, – сказал он по-французски. – Я вижу, вы прибыли издалека, должно быть, устали с дороги. Позвольте предложить вам комнату.

– Спасибо, месье. Комната была бы весьма кстати, но мне нечем платить.

– Пустяки, мадемуазель. Об оплате договоримся.

Жужу знала, что задаром хлебный мякиш бывает только на крючке у рыбака. Но сил у нее больше не осталось, и она пошла, куда звал ее этот франт.

На пороге двухэтажного дома с флигелем, куда они пришли, их встретила хозяйка – пожилая немка в белом накрахмаленном чепце. Она строго посмотрела на Жужу, потом перевела взгляд на ее провожатого и что-то сказала ему по-русски. Что именно, Жозефина не поняла.

– Комната наверху. Степан покажет, – бросила она гостье на плохом французском.

Жозефина поблагодарила ее и сделала реверанс. Ей дали остывшую пшенную кашу, стакан молока, а затем проводили в маленькую, похожую на келью, комнатушку. Пока они со Степаном туда шли по полутемному коридору, Жозефина заметила по бокам несколько дверей.

Обстановка в комнате поражала своей бедностью. Из мебели лишь вешалка да кровать. Кровать была узкой и жесткой, белье на ней пахло сыростью, но девушка так устала, что уснула сразу же, как только приняла горизонтальное положение.

Ее разбудили очень рано и пригласили на завтрак в столовую, где за деревянным без скатерти столом сидели несколько девушек и молча пили чай с лепешками.

Жозефине тоже налили чай. Он был не горячий и не крепкий, как она любила, а теплый, заваренный на какой-то невкусной траве.

– Спасибо, я не голодна, – отодвинула она в сторону кружку.

– Ешь, иначе голодная будешь. И так кожа да кости, никто не взглянет, – недовольно проворчала немка.

Жужу из вежливости отломила кусочек лепешки и медленно стала его жевать.

После завтрака ей принесли на примерку одежду и оставили одну. Жозефина скептически посмотрела на яркие, вульгарные панталоны, юбку с множеством оборок, жесткий, нелепого покроя лиф. Наряд она нашла абсолютно безвкусным и вызывающим. Похожую одежду она видела на танцовщицах в театре «Варьете» в Париже. Они танцевали, беззастенчиво демонстрируя щиколотки ног.