Николай Томан - Именем закона

— Вы были уже помощником у инженер-полковника Шахова, — строго замечает ему полковник. — Зачем же вам рисковать вторично?

— Потому и прошусь, что уже был, — с обезоруживающей улыбкой отвечает Джансаев. — Я вроде обстрелянный уже.

— Ну, а как вы на это смотрите, товарищ капитан? — обращается полковник к Уралову.

Капитану очень хочется, чтобы помощником у него был именно Джансаев, но ему жаль Ахмета — неизвестно ведь, чем еще может все это кончиться…

— Я тоже думаю, товарищ полковник, что вторично рисковать ему не следует.

— Ну, вот видите, товарищ Джансаев…

И все-таки Ахмет ухитряется уговорить их обоих.

— Совсем, значит, нет в меня веры у товарища капитана? — обиженно говорит он. — А ведь если бы не мой Шайтан, знали бы вы разве ахиллесову пяту «ежа»? Нельзя так, товарищ капитан… Несправедливо это…

— Ну что с ним поделаешь! — сдаваясь, восклицает Уралов. — Придется, видно, взять. Идемте, дружище!

И он крепко обнимает старшего лейтенанта за плечи.

— Ну, а теперь идите отдыхать, — советует им Астахов. — Завтра у вас будет нелегкий день.

Они ложатся спать в одиннадцать часов вечера и долго не могут заснуть. Около двенадцати Уралов осторожно поднимается с дивана и, стараясь не разбудить Астахова, выходит в небольшой дворик, за которым начинается степь. Долго стоит, запрокинув голову в звездное небо. Темно и тихо вокруг, только лучи прожекторов изредка прощупывают территорию полигона, помогая солдатам капитана Хасанова нести их службу. Знает Уралов, что не спят сейчас и радисты. Они дежурят у аппаратуры, засекающей импульсы, принимаемые и излучаемые «ежом». Может быть, там и инженер-полковник Шахов. Не спится, наверное, и полковнику Астахову…

Пора, однако, возвращаться — может быть, удастся все-таки заснуть.

…На рассвете Астахова и Уралова бесцеремонно будит Шахов.

— Вставайте! «Еж» исчез!

Полковник и капитан вскакивают почти одновременно.

— Как?.. Когда?.. — охрипшим голосом спрашивает Астахов.

— Неизвестно.

— Но как же так? — недоумевает полковник. — Без сигнала он ведь не мог ничего предпринять. Неужели прозевали сигнал?

— В том-то и дело, что не прозевали. Не было никакого сигнала. Я сам дежурил всю ночь вместе с инженер-капитаном Серегиным и двумя техниками. За всю ночь вообще не было зарегистрировано ни одного импульса ни на коротких, ни на ультракоротких.

— Так в чем же тогда дело? Чем объяснить его исчезновение?

— Я бы сам хотел это знать, — растерянно разводит руками Шахов.

— А что, если ему это было заранее задано? — неожиданно произносит молчавший до сих пор Уралов.

— То есть как это задано?

— Утром, когда наблюдал за ним Джансаев, он видел, как «еж» с помощью перископчика изучал местность, — высказывает свое предположение Уралов. — Может быть, он присмотрел тогда более удобную позицию для наблюдения за стартовой площадкой полигона. Сообщил об этом своим хозяевам за рубежом или местному корректировщику во время очередной передачи и получил задание перебраться туда ночью..

— Но почему ночью? Перекатывался же он днем.

— А на какое расстояние? Всего пять-шесть метров. Да и то фактически не перекатывался, а переползал. А тут пришлась, видимо, преодолеть значительно большее расстояние, и, чтобы не привлечь случайно чьего-нибудь внимания, ему было предписано сделать это ночью.

— Не очень это убедительно, — качает головой Шахов. — Я скорее поверил бы, что мы чем-то насторожили хозяев «ежа» и они временно вывели его из игры.

— Но нужно ведь срочно что-то предпринять, — не очень уверенно произносит Астахов.

— А что именно? — пожимает плечами инженер-полковник. — Ходить искать его по полю, чтобы этим еще более насторожить его корректировщиков?

— Может быть, пришла пора ликвидировать этих корректировщиков? — спрашивает Уралов. — Их ведь, наверно, обнаружили уже?

— В том-то и дело, что еще не обнаружили, — вздыхает Астахов.

— Тогда нужно набраться терпения, — предлагает Уралов, — и продолжать инсценировку запуска новой ракеты. Возможно, «еж» передаст об этом какую-нибудь информацию в течение дня.

…Теперь у пеленгаторов дежурят почли все сотрудники полковника Астахова. Лишь инженер-полковника удается отправить спать, но и он, отдохнув после бессонной ночи всего три часа, возвращается в штабную машину с пеленгационной аппаратурой.

Заметив хмурый вид Астахова, он оправдывается:

— Все равно ведь почти не спал, а только нервы себе выматывал…