Мария Брикер - Кокон Кастанеды

- Это уже переходит всякие границы! - ругался Николай Владимирович, лежа на животе. - Полз, понимаешь, в детский домик, чтобы спрятаться от дождя, никого не трогал и вдруг… стал мишенью для тира! Что за беспредел такой? Мало того, что все забыл, так еще теперь из задницы стрела торчит. Уже полчаса, наверное, торчит, и никто не собирается ее вытаскивать.

Доктор, которого, похоже, выдернули из-за праздничного стола, пошатываясь у раковины, скреб руки мыльной щеткой уже пять минут. Как он до костей их не смылил, для Коли Чуйкова было загадкой.

- Доктор, вы бы поторопились, - прокряхтел Николай Владимирович.

- Не беспокойтесь, сестра, сейчас все будет, - улыбнулся врач и посмотрел на него косыми глазами.

- Я мужчина, доктор, - решил заранее предупредить его Николай Владимирович, дабы избежать очередных «вил в печень».

- Да ради бога, сестра, если хотите быть мужчиной, я не возражаю, - меланхолично сказал врач, наконец-то выключил воду и набрал в шприц лекарство. - А теперь не смущайтесь и поднимите юбочку, - сказал доктор.

- Как же я юбочку приподниму, доктор, если она стрелой к жопе пришпилена, как лист бумаги кнопкой к мольберту!

- Верно, - озадачился доктор, - придется нам с вами вспомнить курсы кройки и шитья.

Врач отложил шприц на металлической лоток, покопался в столе и взял большие канцелярские ножницы. С ножницами в руках выглядел он как маньяк-убийца.

- А может быть, мы «Скорую» подождем? - пошел на попятную Николай Владимирович: хрен с ней, со стрелой, когда-нибудь ее в любом случае вытащат, а новая пятая точка вряд ли снова вырастет, если ее ампутируют.

- Зачем ждать, тут делов-то на пять минут. Не волнуйтесь, сестра, - сказал доктор и склонился над его мягким местом, щелкая ножницами. - Вот и все, а вы боялись, - обрадовал его врач, продемонстрировав лоскут от трусов и кусок монашеской рясы. - А вы, сестра, и правда мужчина, - озадачился он и вколол Николаю Владимировичу обезболивающее.

Через три минуты все было закончено, место боевого ранения обработано йодом, заклеено пластырем. Коля блаженно улыбнулся и поднялся. Бежать, стучало в его голове. В пансионате полно ментов, надо бежать, пока его не задержали за убийство.

- Доктор, халатик не одолжите, верну при случае? - попросил он и потряс головой.

Голова закружилась, навалилась усталость, тело стало ватным, и Чуйков повалился обратно на койку.

- Я вам вместе с обезболивающим снотворное вколол. Отдыхайте, - объяснил врач.

В кабинет постучались.

- Войдите, - разрешил наглый доктор.

Это конец, печально подумал Николай Владимирович. Дверь распахнулась.

- Здравствуйте, - смущенно улыбнулась светловолосая девушка.

- Алиса! - потрясенно сказал Чуйков. - Алиса! - закричал он, в глазах потемнело, и он провалился в глубокую яму прошлого.

Перед глазами мелькали лица и эпизоды. Он в морской бескозырке и белой матроске с отложным воротником копается в песочнице, в сандалиях песок… Рядом стоит мама, на ней красивое голубое платье, она манит его к себе рукой и улыбается. Он хмурится, ему не хочется идти домой, у него важное дело - нужно достроить гараж для машины… Он дома, сидит за столом и мастерит из газеты кораблик, пахнет жареной картошкой, мама зовет его ужинать, но он не хочет есть… В доме гости. Отец весело смеется и подбрасывает его к потолку… Он в дурацкой беретке и кургузом пальтишке, качается на качелях и выкидывает разноцветные листья из лужи, один ботинок промок. Воспитательница детского сада ругается, требует, чтобы он немедленно слез. Он показывает ей язык… Мама мажет ему разбитую коленку зеленкой, целует в лоб, от нее пахнет духами - ему не нравится этот запах, но прикосновение маминых губ приятно… Первое сентября, звучит торжественная музыка. Он в галстуке и белой рубашке, воротник очень узкий и душит его, в руках длинные гладиолусы, обертка шуршит, и ничего не слышно. Чуть в стороне стоит девочка в белом фартуке. У нее зеленые глаза и две косы, похожие на пшеничные колоски, с вплетенными белыми бантиками. Девочка плачет, не хочет идти в школу. Ему жалко девочку. Он подходит и протягивает ей гладиолусы. Девочка перестает плакать и смеется, двух передних зубов у нее не хватает, на щеке ямочка. Она смешная, и зовут ее странно - Алиса… Очень болит ухо и задница… Николай открыл глаза и сощурился от яркого света. Он лежал на животе, щекой на подушке, в какой-то светлой незнакомой комнате. На окне покачивались от сквозняка легкие занавески, пропускающие солнечные лучи. Пахло лекарствами, хлоркой и весной. На прикроватной тумбочке стоял роскошный букет белой сирени и лежали янтарные четки.