Мария Брикер - Кокон Кастанеды

- Роль в реалити-шоу, - заключила Лиза. - Ни фига себе! Я в шоке, короче. Не думала, что вы такой хренью занимаетесь. Вы же гений! Ладно, извините, дело ваше, конечно. Можно мне подумать минутку? - На личике Барышевой отразилось такое смятение, что Варламову ее стало немного жалко.

- Смею вас уверить, Лиза, что шоу у нас планируется необычное. Никакого отношения к телевизионным проектам оно иметь не будет. Идею оплатил один богатый человек, он, помимо меня, будет единственным зрителем, прихоть у него такая. Так что всемирный позор вам не грозит, - успокоил девушку режиссер. - Считайте, что участие в этом проекте для вас станет кастингом в большое кино и отличной школой. Если все пройдет удачно и мне понравится ваша игра, то я подумаю над более серьезным предложением.

- Значит, вы мне как бы пограничный вариант предлагаете? Отец вам что, мало денег дал?

- Милая девушка, идите домой, - сухо улыбнулся режиссер.

- Простите, я дура! - заорала на весь зал Елизавета Степановна. - Кретинка безмозглая! Вы обязаны меня простить, я же дочь булочника. Из грязи в князи мы! Воспитание плебейское. Культура поведения отсутствует. Убеждена, что все можно купить за деньги. Кстати, так оно и есть, по большому счету. Не умею я общаться с творческими людьми, вот и ляпнула глупость. Точнее, в первый раз общаюсь. Исключение моя подруга Муська - звезда «фабричная», но он - это отдельная поп-песня.

- Он? - удивленно переспросил Варламов.

- Ага, моя подруга - мальчик, - ошарашила режиссера Лиза. - В общем, если вы меня уже простили, я на все согласна! Это я так, для проформы пококетничала малость. Что конкретно от меня требуется?

- Очень рад, что вы поняли меня правильно, - рассмеялся Иван Аркадьевич: странное дело, но с каждой минутой Лиза Барышева нравилась ему все больше и больше. - Наше шоу будет строиться по принципу ролевой игры, то есть вам будет предоставлена полная свобода действий. Вы знаете, что такое ролевая игра?

- О-о-о! - эмоционально отреагировала Лизавета.

- Хорошо, тогда постарайтесь представить, что вы в игре.

- Как? Прямо сейчас?

- А зачем тянуть? Я только…

- Клево! - перебила режиссера Лизавета. - Я даже вспотела вся от возбуждения. Знали бы вы, как я люблю эти игры! Это же такой адреналин! Кого мне изображать? Хотите, я сейчас прикинусь эпилептиком и нам не нужно будет платить за обед? - возбужденно предложила она.

Варламов отрицательно покачал головой, но было поздно - Лиза сунула в рот что-то белое, и изо рта у нее обильно пошла пена. Через секунду Елизавета Степановна Барышева, закатив глаза, лежала на полу и билась в жутких конвульсиях.

- Славная погодка, не находите? - воодушевленно сказала Лиза и откашлялась.

Варламов молча протянул Лизавете еще один бумажный носовой платок. Погодка в самом деле была славная, солнечная, безветренная и теплая. На бульваре, куда им пришлось переместиться из кафе, с трудом удалось отыскать свободную лавочку. Горожане наслаждались теплом и нежились на солнышке. Правда, Иван Аркадьевич присаживаться на скамейку не стал, и светскую беседу поддерживать у него тоже настроения не было. Концерт, который устроила барышевская дочка, привел режиссера в такой ужас, что он до сих пор не мог оправиться от шока. К тому же никогда в жизни он еще не покидал кофейное заведение с помощью… охранника.

- Ну откуда я могла знать, что они меня по прошлому разу помнят? - стирая с лица и свитера остатки пены, возмутилась Лизавета. - Я забыла, что в этом кафе уже изображала эпилепсию. Разве все эти заведения упомнишь? Эх, а в прошлый раз почти прокатило.

- Почти? - глухо уточнил Иван Аркадьевич.

- Ага, почти, - подтвердила Елизавета радостно. - Для меня даже собирались «Скорую» вызвать, но тут вдруг среди посетителей нашелся служитель клятвы Гиппократа и начал, собака, мне экстренную медицинскую помощь прямо в зале оказывать. Оказал по полной программе, урод, пришлось все-таки за ужин заплатить. - Лиза вздохнула, поковыряла носком сапожка гравийную дорожку под ногами. - Да не расстраивайтесь вы так! - воскликнула она и похлопала ладонью по лавочке. - Садитесь. Подумаешь, было бы из-за чего переживать.

- Я постою, - отказался Иван Аркадьевич, снова вспомнив охранника, точнее, его ботинок.

- Ну, продолжаем игру? - утвердительно спросила барышевская дочурка. - Что бы еще такого сделать плохого? А хотите, я…

- Сидеть, молчать и слушать меня! - рявкнул Иван Аркадьевич: в его душе поднималась волна сочувствия к несчастному Барышеву, которому приходилось постоянно терпеть подобные выходки.