Мария БРИКЕР - НЕ КНИЖНЫЙ ПЕРЕПЛЕТ

- Мой сын является единственным прямым наследником Владимира Шатрова, - с гордостью заявила Елена Владимировна.

- Тогда я должен предупредить вас, что на счету у Дианы Владимировны в данный момент лежит сумма, которой вряд ли хватит на постройку коттеджа.

- Вы что, купили этот дом по дешевке? Вы воспользовались ее бедственным положением? - разгневанно спросила Елена Анатольевна.

- Вот что, дамочка, я не вор и заплатил вполне реальную рыночную цену, - нахмурился банкир.

- Простите, но куда же тогда делись деньги?

- Они ушли в благотворительный фонд Елены Райской, причем на вполне законных основаниях. Диана Владимировна заключила с благотворительным фондом Елены Райской контракт и выписала чек на очень крупную сумму, но тогда она еще не знала, что денег на счету у нее нет. Елена Райская не смогла обналичить чек, но как только на счет Дианы Владимировны поступили средства от продажи дома - чек был обналичен.

- Сколько осталось денег на счету? - задыхаясь, спросила Елена Анатольевна.

- Я точно не помню, кажется, около тысячи долларов. Но почему вы так расстроены, Елена Анатольевна? Если ваш сын является единственным прямым наследником Владимира Шатрова, то в Англии… Кстати, а каким образом сын Павла Сергеевича стал прямым наследником Владимира Шатрова? - с ухмылкой спросил банкир.

- Не ваше дело! - рявкнула Елена Анатольевна, вскочила, подлетела к стене и попыталась снять с нее дорогую картину прошлого века.

- Что вы делаете? - ошеломленно спросил Армен Зурабович.

- Дом, может, и ваш, но имущество… Картины, серебро, антиквариат… - Елена Анатольевна оставила картину в покое и, подлетев к столу, схватила тяжелую серебряную пепельницу. Она повертела ее в руке и попыталась засунуть в карман брючного костюма. Пепельница туда не помещалась…

- Все имущество тоже принадлежит мне, это было обговорено в контракте. Опись всех вещей в доме заверена у нотариуса. А теперь положите пепельницу на стол, успокойтесь и немедленно покиньте мой дом, а то я буду вынужден вызвать охрану, - Вартанян резко встал, подошел к двери и распахнул ее. Поведение жены Зорина вывело банкира из себя. Елена Анатольевна чем-то напомнила ему его покойную супругу, а воспоминания о Нине всегда приводили Армена Зурабовича в бешенство. Елена Анатольевна шумно поставила пепельницу обратно на стол, злобно блеснула глазами и вылетела из кабинета.

- Что, мам? - улыбнулся Марат, как только увидел мать. Выглядел он совершенно счастливым и довольным. В одной руке он держал шампур с шашлыком, в другой - бокал с красным вином.

- Идем отсюда, - раздраженно сказала Елена Анатольевна, вырвала из рук сына шампур и бокал, бросила на землю и растоптала.

- Что случилось? - удивился Марат.

- Твоя сука-сестра ухитрилась перед смертью продать свой дом вместе со всем имуществом и просрать все деньги от его продажи! Пошли, надо собираться - завтра же мы улетаем в Лондон!

Два месяца спустя

Она подошла к зеркалу, внимательно рассмотрела свое отражение и недовольно поморщилась, заметив вокруг глаз мелкие морщинки. Возраст неминуемо брал свое, беспощадно оставляя на лице свои метки. 43 года назад она появилась на свет, а жизнь, кажется, только сейчас началась и стала одаривать ее своими подарками. О большем она даже и не смела мечтать - все в ее жизни было великолепно. Но сегодня ей было немного грустно. Необъяснимая хандра поселилась в сердце, и целый день она слонялась из угла в угол, забросив домашние дела и живопись. Настроиться на предстоящую вечеринку по случаю ее дня рождения никак не получалось - она разучилась справлять этот праздник. Однако не пойти она не имела права: обидеть тех, кто ее организовал, было бы крайне непорядочно. Местные жители вызывали у нее симпатию. Она быстро обзавелась новыми знакомыми и обросла местечковой популярностью, подарив несколько своих работ самому скромному ресторанчику. Теперь у нее был новый паспорт и новое имя, но она заглянула туда только пару раз - при покупке и при пересечении границы. Имя было так себе, и она стала думать над творческим псевдонимом. Ей не хотелось менять свое настоящее имя, она привыкла к нему и не хотела с ним расставаться, но потом, поразмыслив, решила: раз уж она так кардинально изменила свою жизнь, то надо навсегда распрощаться с прошлым. Теперь она была не Вера Кошель, а Коко Шель. Как ни странно, новый псевдоним, хоть и вызывал смешки и язвительные сравнения с именем великой законодательницы мод, сразу привлек к ее творчеству внимание, и за глаза ее стали называть француженкой, что ей невероятно льстило.