Мария Брикер - Изысканный адреналин

- С удовольствием, - откашлялся Штерн.

- Оль, давай лучше я тебе помогу, - пришел в себя Бутырский.

- Хочешь помочь? Неужели? Не ожидала, - рассмеялась Ольга. - Тогда убирай со стола.

- Со стола? - ошалел Бутырский - судя по выражению его лица, подобных просьб от супруги он никогда в жизни не слышал.

- Да, милый. А мы пока с Леней чай приготовим, хочется попить чаю из самовара. Вам ведь интересно, Ленечка, как функционирует русский самовар?

- Разумеется! - с готовностью вскочил из-за стола гроссмейстер.

- Пойдемте тогда, поможете вынести его на улицу, - улыбнулась Ольга, и Леонид с готовностью устремился за женой брата, оставив несчастного Демьяна в полной растерянности наедине с грязной посудой.

Бутырская привела его в открытую беседку, увитую изысканными сиреневыми цветами клематиса. Здесь было уютно: круглый стол, диванчик, плетеные кресла. Леонид установил пузатого медного красавца на металлический поднос. Оля принесла с собой корзинку с еловыми шишками, бумагу, щепки и спички для камина.

- Садитесь, Леня.

Штерн с готовностью уселся в кресло.

- Вы хотели со мной о чем-то поговорить, Оля? - тихо спросил он.

- Как вы проницательны, господин Штерн! - вдруг резко сказала Ольга. - Да, хотела! Я вижу, что вы не верите в невиновность Демьяна.

- С чего вы взяли? - сухо спросил Леонид.

- Чувствую! Смею вас заверить, что Демьян никого не убивал. Так что расслабьтесь и получайте удовольствие от общения. Ведь вы так мечтали увидеться с братом!

- Откуда такая уверенность, Оля? - усмехнулся Леонид. - У вас есть неопровержимые доказательства его невиновности?

- Не лезьте вы не в свое дело! В топку самовара кладут сухие шишки, - раздраженно сказала Бутырская. - И щепки. Вот сюда! - Ольга бросила в топку несколько щепок и села на диван. Она смотрела перед собой и нервно покусывала ногти на своих ухоженных изящных пальчиках. Странно было наблюдать эту светскую красивую женщину за подобным занятием. Когда-то в детстве он сам страдал от этой дурной привычки, но мама быстро отучила его совать пальцы в рот, пройдясь пару раз розгами по рукам.

- Рассказывайте, Оля, - мягко попросил Леонид.

- В тот день, когда произошло убийство, муж был с любовницей. Следователю он ничего не рассказал, адвокату тоже. Вероятно, побоялся, что это дойдет до моих ушей. Он не хочет, чтобы я от него ушла.

- Откуда вы знаете, что он был с другой женщиной?

- Потому что я там была и видела это своими глазами! - вспыхнула Оля. - Как раз в то утро, вернее, уже днем - когда задавили Мариновского. Я уезжала на выходные в спа-отель, в Подмосковье. Но мне сервис не понравился, поэтому я решила вернуться пораньше. О том, что Демьян останется ночевать на Фрунзенской, я знала, решила предложить ему пообедать вместе в городе. Позвонила на сотовый, Демя не отвечает. Обычно он в любом состоянии отвечает, а тут не берет трубку, и по домашнему - тоже. Я разволновалась и поехала на квартиру. Открыла дверь своим ключом, увидела женскую сумочку у зеркала, туфли и шифоновый шарф. И запах - квартира вся провоняла чужими духами. Мне стало так плохо! Я дверь осторожно закрыла и уехала. Ненавижу эту квартиру! Ненавижу! Я чувствовала, что он там с другими бабами кувыркается. Но делала вид, что я глухая, слепая и немая, в квартиру старалась не ездить, чтобы ненароком не нарваться на какую-нибудь сучку. А в этот раз… - Ольга всхлипнула. - Я его люблю, дурака, и он меня любит. Только он по-другому не может, ему нужны острые ощущения, адреналин, азарт, тонус. Для него это как спорт - переспать с новой женщиной. Как мне жить дальше, Ленечка? - Ольга подняла на него глаза, в них читалось отчаяние.

- В таких вопросах я вам не советчик, Оля, извините.

- Простите, не знаю, что на меня нашло, - смешалась Бутырская. - Простите меня. Как глупо все. Я… понимаете… - Она замолчала, неловко поднялась и засуетилась у самовара. Штерну было жаль ее, красивую и несчастную женщину, любимую, любящую и терзаемую одиночеством. Но в то же время гроссмейстер испытывал не только жалость, но и неприятное чувство, сродни брезгливости. Он силился понять Олю и брата, пытался войти в их положение, но не мог. Возможно, потому, что вырос в семье, где слово «брак» в первую очередь включало в себя понятие «верность». Мама, его чудесная мама, внушала Леониду это с детства. Впрочем, он не вправе был судить. Не вправе влезать в их личную жизнь. Он был не вправе! Но как же хотелось съездить Демьяну по челюсти и пожалеть его жену!

- Оля, все будет хорошо, - смущенно пролепетал Штерн.