Виктор Мясников - Цейтнот

- Уж больно умный он у тебя, этот мотоциклист, - саркастически заметил Рогожкин.

- Да пока что поумнее нас, - столь же саркастически откликнулся Ямщиков.

- Ну-ну... - капитан засопел, зашуршал целлофаном сигаретной пачки.

* * *

Северный тракт широко прорезал лесной массив, чудом уцелевший под боком у большого города. Две асфальтовых полосы здесь полого снижались, стекая с протяженного увала в просторный распадок, и, подмяв под себя бетонные трубы, в коих только весной что-то булькало, круто взмывали в гору. Здесь в низине на девятнадцатом километре и устроилась милицейская застава. Был тут красно-белый "рафик" спецмедслужбы с надписью "наркологическая", чтобы, значит, сразу водителя проверить "на выхлоп" и протокол в тепле завизировать. Стоял рядом другой микроавтобус - "уазик" "Передвижной пункт ГИБДД", нацелив радар в сторону города. А за ним укрывался желтый мотоцикл. По шоссе двигались машины, сияя фарами, у заставы на всякий случай снижая скорость в ожидании останавливающего жеста полосатого жезла.

За весь вечер появился всего один мотоцикл, зато с коляской. Двигался он не спеша, степенно, вез троих мужиков, толсто укутанных в шубы и брезентовые плащи, провонявшие рыбой и вареным мормышем. Мужики ещё только ехали на рыбалку, а потому были трезвы и серьезны. Но документы у водителя инспектор на всякий случай посмотрел.

Младший сержант Толстоухов стоял в свете фар урчащего УАЗа и потихоньку замерзал. Мимо двигались автомашины: легковые, грузовые, специальные и автобусы, а мотоциклов не наблюдалось. Оно и понятно - не май-месяц, не оттаяли еще. А вот пригреет солнышко, и начнут гонять беспредельщики-байкеры без прав и защитных шлемов, нарушая все писаные правила.

Из машины вылезли Ротчев с Бархеевым - ноги размять, покурить. Потому и не сразу заметили мотоцикл, что отвлеклись. Но не только в этом дело. По тракту одновременно двигалась без малого дюжина машин, и в цепочке парных огней, бегущих к заставе ГИБДД, затерялась одинокая мотоциклетная фара.

Толстоухов заметил "Яву" все-таки на расстоянии достаточном для того, чтобы успеть поманить её жезлом на обочину. Но мотоциклист даже не пошевелил головой в глухом шлеме, а, проезжая мимо, добавил газу, или, как выражаются местные байкеры, "дусту подкинул". "Ява" взревела, словно истребитель-перехватчик, и пошла "на взлет" - в гору. Инспектор нехорошо выругался и побежал к своему "Уралу". Ротчев тоже не удержался от восклицания:

- Эх, ты ж, елки, тридцать два - шестнадцать!

Это в бледном свете фар он профессинальным оком успел засечь номер. Они с Бархеевым прыгнули в УАЗ и тоже припустили вдогонку. Номер мотоцикла пошел в эфир, и сразу несколько человек, услышав его, помянули и елки, и палки, и черта с его бабушкой. Номер этот, 32-16 СВТ, числился за "Явой" Жоры Худорожкина...

* * *

Младший сержант Толстоухов любил свой мотоцикл "Урал" больше, чем жену. А если бы он больше любил жену, то давно бы бросил вредную и не шибко богато оплачиваемую инспекторскую работу. Но свой служебный мотоцикл он любил больше и постоянно его протирал, смазывал, обихаживал и, что называется, холил, как казак коня. И никогда не давал в чужие руки, даже ненадолго, даже попробовать, как тот на ходу.

И сейчас он цепко висел на хвосте "Явы", хотя у той явно был расточен цилиндр и снят глушак. Толстоухов четко придерживался инструкции держаться сзади, а у следующего поста отстать. Там на хвост сядет машина, чтоб внимания не привлекать. Конечно, машина тоже отстанет, но впереди будут ждать другие, и они поведут дальше. И так до конца. К несчастью, даже самые умные инструкции не могут предусмотреть все.

"Ява" резко сбавила скорость и скоро приткнулась к обочине. Младший сержант растерялся и тоже сбавил скорость. УАЗ и медицинский "рафик" безнадежно отстали. Сзади довольно далеко светились фары, но неизвестно чьи. И Толстоухов решил действовать как обычно в таких ситуациях. Он остановился, слез с мотоцикла и направился к нарушителю, чтобы честь по чести взять под козырек, так, мол, и так, инспектор Толстоухов, прошу документы, почему не остановились и так далее.

Водитель "Явы", по-прежнему сидя в седле и не поднимая щитка глухого шлема, расстегнул молнию черной кожаной "косухи" и, сняв перчатку, сунул правую руку за пазуху, туда, где обычно лежат в потайном кармане документы. Потом он вытянул руку в сторону инспектора. Грянул выстрел, и заряд картечи отшвырнул младшего сержанта в темный снег кювета.