Виктор Мясников - Водка

Народный судья Тришский за то, что познакомил Бородулина со своим старым студенческим другом, получил от олигарха пятьдесят тысяч долларов. Кстати, он стал первым судьей в России, который на работу в районный суд ездил на "шестисотом" "Мерседесе".

НОВАЯ ЖИЗНЬ В НОВОМ ДОМЕ

Утром Люба очень странно смотрела на Олега. Словно что-то хотела спросить, но не решилась. Спали они все в той же не слишком просторной постели, и девушка, по своей детской привычке сворачивающаяся клубочком, дважды чуть не сбросила Олега с кровати. Она разобрала свои вещи, которые Олег не глядя затолкал в сумки, и лежала, как полагается, в длинной ночной рубашке. И уже без лифчика. Олег, приобняв её, случайно наткнулся рукой на остренький сосок и сразу убрал ладонь, смутившись.

Старая Канарейка, часов с шести громыхавшая на кухне, как только он вышел из комнаты, сразу начала что-то свиристеть насчет оплаты, порядка и норм поведения. Олег сунул ей в клюв пятьдесят рублей, и она упорхнула в свою комнату.

А вечером Олег приехал на "Газели" и увез Любу в халупу на окраине.

- Да, - вздохнула Люба, - от чего уехала, к тому и приехала. Хотя в Нижнем Палыме и дом был больше.

- Ничего, - постарался ободрить её Олег, - надеюсь, мы тут не слишком долго задержимся.

Рустам пялился на Любу, словно первый раз в жизни белую девушку увидел. А потом сказал Олегу с завистью:

- Ты, Мастер, всего два дня погулял на стороне и сразу бабу себе нашел. А я целый год найти не могу. Все какие-то животные.

- Зато теперь ты знаешь, чем мастер отличается от подмастерья, утешил его Олег. - Но я могу дать тебе бесплатный совет. Веди себя с женщиной, как человек. А то так в мире животных и погубишь молодость.

Как только они остались вдвоем, Люба тут же принялась мыть пол, разорвав на тряпки один из старых своих халатов. А Олег воду таскал с колонки. Жилище было обставлено всяким старьем, которое Юсуф и Мамед до сегодняшнего дня держали в своих гаражах. Главное, имелось на чем спать. Старая раздвижная софа с протертой до дыр обивкой радовала своими размерами. Теперь Люба могла сколько угодно сворачиваться клубком, места хватит обоим. Шкаф для одежды Олег купил в комиссионке за очень смешные деньги, но и выглядел он смешно. Одна створка у него была приблудной, черной, словно крышка фортепиано. Стол, почти насквозь прожженный утюгом, служил в гараже верстаком, а потому вонял бензином и машинным маслом. Из гаража прибыла и табуретка. А ободранный стул - один из тех трех, что квартировали в приемном пункте стеклотары. Рустик по этому поводу долго ворчал. Он любил вечерком посидеть под тополем, а теперь, совершенно понятно, как самый младший, остался без сиденья. С фермы Олег привез все свои вещи, включая посуду и электроплитку.

Весь вечер Люба переходила из одной крохотной комнаты в другую и планировала, где поставит холодильник, где телевизор. Какого цвета обои наклеит, какую люстру повесит. Долго решала, стелить в кухне линолеум, или все же ковровое покрытие. Впечатления от нового жилья и неожиданно свалившиеся домашние хлопоты совершенно вышибли из её памяти предателя Васю, негодяя Труню и прочие неприятности. Вот вам одно из преимуществ молодости: все новое помогает хорошо забыть все старое.

Он уже спать лег, подложив под голову вместо подушки всякое тряпье, а она все рассуждала, что, где и куда. И только через час осторожно пробралась под тоненькое старое одеялко, чуть прижалась бочком.

СТРЕЛЯТЬ ПОДАНО!

На другой день пришел КАМАЗ, кузов которого был набит синими пластиковыми пятидесятилитровыми бочонками. Пустыми. С водителем приехал рябой Алик. Грузовик встал задом к распахнутым воротам, и Алик принялся валить из кузова бочки прямо на землю. Он передал указание Юсуфа быть дома и уехал. Олег и Люба часа два собирали раскатившиеся бочонки в аккуратный длинный штабель.

Уже по вечер прикатил Вахид на своем молоковозе, по самую горловину налитом спиртом. Он обрадовался Олегу, как старому другу, обнял его и раз десять сообщил, что ему привет из Травды от женщин. Что они его помнят, спрашивают, когда снова приедет. А телевизор работает у них хорошо.

Тут Люба подошла, державшаяся до этого в сторонке, И Вахид в меру своего горского воспитания перед ней расшаркался и сказал Олегу:

- Эта девка тоже хорошая. Молодая.

Люба почему-то обиделась и ушла. Поэтому Мамед, вылезший из кабины и тоже вошедший под крышу, увидел её только сзади, уже уходящую. Но он о ней даже не спросил. Он спросил: