Уилл Мюррей - Цвет страха

- Да, конечно, но прибор, о котором идет речь, испускает окрашенный свет. Розовый успокаивает, от красного вскипает кровь...

- Буквально?

- В переносном смысле. Желтый заставляет сердце трепетать от страха, а зеленый оказывает на мозг и желудок столь ужасное воздействие, что человека выворачивает наизнанку и он теряет сознание.

- А голубой?

- Что голубой?

- Это мой любимый цвет. Что делает с человеком голубой цвет?

- Голубой приводит в уныние, - сообщил министр культуры.

- В уныние? А я думал, голубой успокаивает. Небеса ведь голубые, так? И океаны тоже. Стоит лишь взглянуть на них, и ты успокаиваешься.

- Верно. Но нельзя забывать и о том, что голубой - цвет тоски и печали. Читая унылую, скучную книгу, мы так и говорим - "муть голубая". Грустная музыка называется блюз...

- Разве это слово не запрещено? - злорадным тоном осведомился Президент.

- Ну тогда les bleus, - поправился министр культуры, добавляя новое слово в черновик словаря официально признанных терминов.

- Продолжайте, - промурлыкал глава государства.

- Американцы установили розовые излучатели на всей территории Кляксы. Они повышают восприимчивость людей и создают приподнятое настроение, как, например, взгляд на комок сладкой ваты.

- Теперь понятно, почему наши обманутые граждане хлынули в "Евро-Бисли".

- Это провокация, против которой нет защиты, злодейский акт культурного империализма. Как вы намерены поступить?

- Хорошенько все обдумать.

- Народ Франции взывает к вам об отмщении. Мы требуем самых жестких ответных мер.

- Может быть, прикажете выстроить на американской земле парк Звездочки и увешать его розовыми фонарями?

- Я имел в виду военные меры.

- По-моему, Вашингтон здесь ни при чем. Мы столкнулись с беспардонной алчностью частной компании, и я не хотел бы из-за цветных лазеров втягивать в конфликт всю страну.

- "Лазер" - это грязное иностранное слово, месье Президент, - напомнил министр культуры. - Я бы не хотел передавать содержание нашего разговора на рассмотрение Комитета по защите родной речи, но...

Президент бессильно закатил глаза.

- Что вы предлагаете? - преувеличенно вежливо осведомился он, стиснув зубы.

- Мы подарили американцам статую Свободы. Давайте потребуем ее назад.

- Что за чепуха!

- Тогда уничтожим.

- Насколько я знаю, в Америке и без того хватает смутьянов, призывающих разрушить статую и продать ее на металлолом.

- Это военная провокация! - вскричал Морис Туре. - Если они хоть пальцем тронут Свободу, мы сотрем их с лица земли атомным взрывом! Уничтожим их псевдокультуру и грязный язык одним мощным ударом!

- Видимо, мне придется переговорить с министром обороны.

- Он на моей стороне, - торопливо произнес Морис Туре.

- Вы с ним уже обсудили возникшую ситуацию?

- Нет, но я уверен - он меня поддержит. И если вам небезразлично ваше политическое будущее, вы тоже станете под мои знамена.

- Я подумаю, - пообещал Президент и повесил трубку.

В кабинет вошел секретарь с долгожданным факсом в руках. Президент Франции откинулся на спинку кресла и принялся изучать протокол.

Как хорошо, подумал он, что Америкой управляет такой нерешительный человек. Может быть, робость Штатов и неторопливость Франции позволят отыскать нужное решение, прежде чем министр культуры втянет две страны в конфликт, куда более опасный, нежели столкновение слов и языков.

Глава 26

Компьютер сообщил о небывалом всплеске количества авиабилетов, приобретенных по карточкам Бисли во Флориде, Калифорнии и Луизиане, и Харолд В. Смит тут же сообразил, что за этим фактом кроется что-то серьезное.

Флорида и Калифорния - традиционные вотчины Сэма. Но Луизиана ни малейшего отношения к корпорации не имела. Ни парков, ни контор.

Служащие Бисли направлялись в Лондон. Зачем? Что им делать в столице Британии? Может быть, они намерены добраться до "Евро-Бисли" на самолете, следующем рейсом "Лондона - Париж"?

По зрелом размышлении Смит отверг этот вариант. Во-первых, в компьютерах системы бронирования мест не было сведений о массированных закупках транзитных билетов во Францию. Во-вторых, Франция продолжала депортацию граждан США, считая их "нежелательными лицами". Пока глава КЮРЕ щелкал клавишами, электронная почта принесла официальное известие о том, что американский посол во Франции объявлен "персоной нон грата" и выдворен за пределы страны "за деяния, несовместимые с его положением".

Как правило, эта дипломатическая формула обозначала обвинение в шпионаже, но применять ее в данном случае было бы полной нелепостью. Американский посол не имел к разведке ни малейшего отношения.