Андрей Молчанов: Ядерные материалы

- И вы еще рассуждаете о боге?! - сжимая кулаки, воскликнул Забелин.

- Да, - кивнул Сенчук. - Эта гипотеза, от которой я, вероятно, в дальнейшем серьезно пострадаю, представляется мне, несмотря ни на что, наиболее перспективной.

- По-моему, я понимаю, откуда взялся этот чемодан, - напряженным голосом произнес Прозоров.

- О, если бы кто знал его доподлинную историю! - с чувством произнес Сенчук. - Но похоже, она прояснится в подробностях только на Страшном суде. Озабоченно надув щеки, он посмотрел на часы. - Итак, настала пора прощальных рукопожатий. Вновь огорчен: их придется избежать. А то вдруг кому-то взбредет вывернуть кисть старому доброму простофиле... К сожалению, люди, как убеждаюсь, куда опаснее любых ядерных материалов. Да, советую поторопиться... - Он с силой пнул Ассафара башмаком под дых, наступил на обмякшее тело, а затем пальцем поманил к себе Каменцева. Прошептал ему на ухо: - Напоследок, как человек благодарный и не любящий оставаться в долгу, я устроил ответный сюрприз нашему другу арабу... Сюрприз приводится в действие обычным кипятильником, и когда вода превратится в пар...

- Как?.. - Тот оторопело взглянул на содрогавшуюся от яростного напора дверь.

- Ты хочешь отпустить на волю этих придурков? - устало покачал головой Сенчук. - Что же... Иди открывай запор, они тебя вмиг вздернут под ребро на гаке! Или насадят задницей на гюйсшток, как свадебную куклу на капот! Впрочем, хватит вести беседы. Вова! - Требовательно зыркнул на Крохина. - Самая пора отдать швартовы! Бери чемодан - и меняй борт!

Крохин, несмотря на тяжесть груза, буквально растворился в пространстве вместе с командой, которую отдал ему новый начальник.

- Моя песенка спета. Извольте выплатить гонорар! - Сенчук в прощальном полупоклоне приподнял над головой фуражку. - Гонорар будет скромен: от вас требуется всего лишь молчание, господа! Молчание о персоне, сохранившей то, что от вас осталось. - И, двигаясь боком вдоль лееров, с нацеленным на Прозорова пистолетом, добавил: - Советую вам в различных инстанциях рассказать легенду о страстном поцелуе борта с заплутавшим айсбергом. Или что-нибудь в этом роде. Поскольку в любой правде мало кто заинтересован. А у араба, подозреваю, есть много дурных приятелей... Не удивлюсь в этой связи, если вскоре заполыхают министерско-морфлотовские архивы. О, а вот и ваша лодчонка спущена... И если, донеслось уже из-за планширя, - в ближайшие полчаса вы не преодолеете тройку-четверку кабельтовых, я не смогу поручиться за встречу вами счастливого Нового года!

АССАФАР

Ассафар с яростью смотрел на скрывавшуюся вдалеке яхту. Оснащенная мощным подвесным движком шлюпка тоже бойко уходила от "Скрябина".

Кто-то осторожно тронул его за плечо. Он увидел искривленное от боли лицо Еременко. Второй помощник стоял на подгибающихся ногах, судорожно прижимая скрещенные ладони к паху.

- Мы разгадали их фокус, - с натугой прохрипел он. - Этот... Сенчук оставил в трюме бомбу. Еще несколько минут, и она бы рванула... Я так и знал! Хитрая, скользкая гадина...

- Где Кальянраман? - спросил Ассафар затравленно.

- Он готовит батисферу, правда, эти уроды повредили один из основных тросов...

- Плевать! Это нас уже не остановит! - сказал Ассафар. - Судно далеко отнесло от подлодки?

- Нет, дрейф контролирует компьютер, сбивов нет, сейчас штиль... Через три часа мы уже сможем начинать... - Внезапно, поднявшись на цыпочках, он замер, вглядываясь в безоблачное небо.

В синеве появилась, снижаясь над плоскостью океана, серебристая точка.

Ассафар как завороженный уставился на нее.

С каждой секундой точка укрупнялась в размерах, словно раздвигая изнутри саму себя.

- Самолет? - неуверенно спросил неизвестно кого Еременко. И в следующий момент сдавленно охнул, оторопев.

И тут же страшная, ослепляющая мысль огненным ежом разорвалась в мозгу Ассафара: "Что-о? Неужели... Неужели меня предали старшие? Неужели их приказ был..."

Ракета летела прямо в глаза. Неотвратимо и страшно. Она была похожа на яростно устремленную к добыче матерую акулу, и причудливый зигзаг тени, отбрасываемый солнечной водой на ее подбрюшье, действительно был похож на какой-то жуткий глубокий оскал.

Дальнейшие действия диктовались уже подсознанием, опаленным горячкой страха.

Он закрылтлаза и присел, невольно обхватив голову руками, и сжался, дрожа.

Горячая властная волна, которую он так боялся, нежно и невесомо подхватила его и стала вечностью, его поглотившей.