Андрей Молчанов - Перекресток для троих

Растерся. Взял бритву, воткнул штепсель в розетку. Дух, именуемый электричеством, мигом вселился в пластмассовую обтекаемую коробочку и зажужжал, затрещал маленькими ножничками, освобождая меня от суточной щетины. Затем попил чайку, вяло думая о работе. О деньгах, вернее. От армейских остался червонец, еще червонец - от щедрот родителей - лежал под носом, прижатый хлебницей. В комнате, в вазе, было еще сто рублей, но только на тот случай, если попадется приличный костюм, так что эти деньги широкой покупательной способностью не обладали. До армии у меня имелось рублей триста, но трудовые эти сбережения я умудрился прогулять за недельку до призыва в ряды - с отчаяния, так сказать. Собственно, и не жалею... Но, понятное дело, монеты сейчас бы не помешали. Итак, двадцать рэ... Повисеть на шее папы-мамы несколько дней, конечно, не грех, но со службой тем не менее надо определяться в ударном порядке.

Покопавшись в шкафу, я отыскал шубейку, шапку; подумав, напялил на себя теплые шерстяные кальсоны, и это был грамотный поступок - зима прямо озверела: красный столбик в градуснике за окном примерз к отметке "30".

Пошел в гараж. Гараж - моя личная собственность. Наследство от деда. Теплый кирпичный бокс в ряду себе подобных. Дед мой был заядлый автомобилист. Страстишкой своей он заразил и меня. Раньше мы вместе жили: дед, папаша, мамаша и я. Родители к автомобилям относились индифферентно - так, как к средству перемещения в пространстве без давки, и не более того, а я и дед ковырялись с машиной неутомимо и вдумчиво, как бобры на плотине. На этой почве я и в автодорожный институт поступал. Но не попал. И вот, стало быть, окончил радиофак. Но отслужил как водитель.

Дед покойный завещал мне и машину. Машина по нашим временам - реликтовое чудовище, вскоре должное перейти в категорию раритетов. Марка - "Победа". Аппарат, безусловно, неказистый, но это - танк с высочайшей степенью надежности, к нему хоть колесо от телеги ставь - поедет!

Я перелез через железнодорожную насыпь - вдоль нее гуляла поземка - и, проваливаясь по щиколотку в сухой, как порошок, снег, спустился к воротам гаражного кооператива.

Снег возле моего бокса был расчищен. Это постарался папаня в ожидании приезда демобилизованного воина. Молодец.

Открыл замки. Реликтовый танк "Победа" тускло уставился на своего мучителя двумя глазницами ветрового стекла, угловато разделенного перегородкой. Да, кар в стиле бесспорного "ретро".

Папаня клялся, что каждые две недели проворачивал, согласно моему завету, коленвал и ухаживал за аккумулятором - заряжал и так далее. Он вообще-то в технике ни бум-бум.

Я накачал баллоны и снял машину с козел. Антифриз был в норме, масло тоже. Аккумулятор не дышал. То есть абсолютно, я даже накоротко замыкал клеммы - ничего, ни искорки. И сухой, как стеклянная банка с чердака. Кранты аккумулятору. Дозаряжался, папаня!

Сел на стул. В гараже было тепло, сухо, пахло маслом и краской. "Победу" обволок изрядный слой пыли - будто машина только с Луны. Встреча с прошлым. Странность узнавания привычной сути.

Я вдруг остро и впервые до конца понял: вернулся!

МАРИНА ОСИПОВА

Сварила кофе крепости убийственной - пить страшно. Пока этот яд остывает, смотрю в окно, вижу, как выходит из подъезда муж и, поднимая на ходу воротник, спешит к метро. Поторопиться ему не мешает: через полчаса начало утреннего спектакля, он в главной роли. Вечером, когда муж вернется и, вероятно, так же будет сидеть у окна за чашкой кофе, в театр побегу я. Думаю: два года в одном театре - и ни единого спектакля, где бы играли вместе. Что это? Принципиальное решение режиссера разобщить актерскую семью в процессе производства во благо искусства? Если так, то, может статься, режиссер прав. Трудно представить, как бы я и мой муж Саша были в состоянии сыграть, скажем, влюбленную пару (по пьесе, кстати, так оно и есть) после сегодняшнего утреннего скандала.

Ненавижу скандалы. Утренние - особенно, в них все от эмоций и ничего от логики. Заспанные, вялые, с критической оценкой жизни (утро, оно мудрое, гласит пословица), мы вмиг находим повод для склоки, например: раковина набита немытой посудой - это моя вина - или сломана розетка, холодильник потек, продукты испортились - это вина мужа, и начинаем каркать друг на друга непроснувшимися, сорванными голосами, постепенно припоминая прошлые обиды и недочеты - каждый свои обиды и недочеты другого. Генеральная схема! Отбушевавший только что скандал основывался как раз на раковине.