Фридрих Незнанский - Ошибка президента

Григорий Иванович посмотрел на себя в зеркало, висевшее над раковиной. Оттуда на него глянул – нет, не Президент России, глянуло немного испуганное и растерянное лицо, которое могло принадлежать только отставному майору Грязнову из поселка Ольга. У главы государства не могло быть такого выражения.

Дядя выпрямился, расправил плечи и посмотрел на себя решительно и целеустремленно. Получилось немного лучше. Не хватало затаенной в глазах глубокой мысли. Григорий Иванович попытался подумать о чем-то значительном, государственном, вроде американского империализма. Стало еще лучше. «Ну, майор, держи хвост пистолетом!» – приказал сам себе Григорий Иванович и отошел от зеркала.

Наконец, с туалетом было покончено. Дядюшка вышел в комнату отдыха, которую про себя стал называть «номер», и сел в кресло. Над журнальным столиком висело несколько книжных полок.

«Что же Сам, интересно, читает?» – подумал Григорий Иванович. Он давно уже про себя называл своего двойника просто Сам и чувствовал некую внутреннюю связь с ним. А теперь незнакомый Президент начал казаться ему чуть ли не близким родственником.

Однако ознакомиться с содержимым полок он не успел. В дверь постучали, И голос коротышки-референта сказал:

– Андрей Степанович, все готово.

Григорий Иванович встал, расправил плечи и, стараясь сохранять на лице «государственное» выражение, отработанное перед зеркалом, вышел из комнаты отдыха в кабинет. Референт, улыбнувшись, сказал:

– Пойдемте, Андрей Степанович.

Они пошли по внутренним переходам Кремля. Идти пришлось совсем недалеко. Референт открыл перед дядюшкой дверь и они оказались в небольшом, но уютном обеденном зале, который в кремлевской столовой именовался «залом номер один» – это был личный обеденный зал Президента, где он иногда обедал или ужинал в узком кругу друзей или с кем-то из иностранных гостей попроще.

Здесь стояла антикварная мебель красного дерева. Стол был накрыт белоснежной крахмальной скатертью. На столе уже были сервированы закуски на одну персону – салаты и рыбное ассорти.

– А ты что же? – повернулся дядюшка к референту, мучительно пытаясь сообразить, что бы такое придумать, чтобы, не выдавая себя, выяснить его имя и отчество. – Садись, составь мне компанию. Возьми хоть салатик.

«Интересно, а как тут с этим делом? – подумал дядюшка, садясь на стул с высокой спинкой. – Попросить, что ли, да неудобно как-то». Он придвинул к себе тарелку с рыбным ассорти. Да, положили всего на совесть – тут и кета, и осетрина, и стерлядки кусочек. Пивка бы к этому. «Да что же! – воскликнул Григорий Иванович, продолжая вести сам с собой внутренний диалог. – Сам-то – не мужик, что ли? Не наш советский россиянин?» И, подцепив вилкой кусочек розовой свежайшей кеты, задумчиво сказал:

– Рыба посуху не ходит.

Лицо референта приняло понимающее выражение.

– Сейчас распоряжусь, – сказал он и поднялся с места.

«А ведь даже не спросил, чего принести, – подумал Григорий Иванович.– Значит, и так знает. Принесет то, что Сам любит. – Он стал гадать, что же такое сейчас окажется перед ним. Но что бы это ни было, надо пить, как будто это то самое, что надо. – Пусть хоть ликер киви принесут или вино десертное, все равно надо пить с удовольствием», – решил он, надеясь, что это будет «Абсолют» или «Смирновская», коньяк на худой конец, хотя коньяк под рыбу – вряд ли. А вообще-то, поди знай, какие тут в верхах обычаи.

Все это пронеслось в голосе Грязнова-старшего в считанные секунды. Вскоре референт вернулся, а еще через пару минут в «зал номер один» вошла приятной наружности женщина в кружевном крахмальном переднике и такой же наколке в волосах; на подносе была пара стопок и основательный графинчик. «Ну вот, накаркал: коньяку приперли…» – пронеслось в голове у Грязнова. Референт разлил темную жидкость по рюмкам.

– За наши успехи! – произнес Григорий Иванович торжественным голосом и без особого энтузиазма опрокинул рюмку. «Господи, ведь это ж «Старка»!..» О таком он мог только мечтать.

«Андрюха – наш человек!»– подумал он. Президент России вдруг стал ему еще ближе и родней. От избытка чувств Григорий Иванович чуть не прослезился, но вовремя сдержал себя. Президенту ни с того ни с сего плакать не полагается. В этом он был уверен.

Президент не сразу понял, что произошло. Он, правда, немного огорчился, что машину ведет не Купавин, но не придал этому большого значения. Время поездки в автомобиле он обычно тратил на то, чтобы спокойно обдумать результаты прошедшего дня, сделать наметки на день будущий.