Фридрих Незнанский - Ошибка президента

– И?.. – выговорил Саша, чувствуя, как сразу бешено застучало сердце.

Седой молча указал ему глазами на Иру. Турецкий поспешно высвободился из ее рук, принялся расстегивать вывалянную в грязи шубку, потом повел всхлипывавшую Иру в ванную. Пока он возился, незнакомец проследовал в кухню и, не спрашивая разрешения, поставил на плиту чайник.

– Сделай послаще, – сказал он, пододвигая появившемуся Турецкому самую большую из имевшихся на виду чашек. – Где в этом доме сахар? Пускай выпьет и ложится в кровать.

Ира была уверена, что не заснет, но горячий сладкий чай сделал свое дело, и она провалилась в сон почти сразу.

– Упомянутые граждане сидят во дворе, в своей машине, – без предисловий сообщил Турецкому незнакомец, когда они остались наедине. – Надеюсь, в ближайшие полчаса их там никто не найдёт.

– Что значит сидят?.. – Саша считал, что насмотрелся уже всякого, но чайник едва не выскочил у него из рук.

– Это значит, что у тебя под окошком стоит машина с четырьмя молодыми красивыми трупами, – мужчина покачал на пальце ключи. – Когда я отсюда уйду, загоню ее в Москву-реку. Или в Яузу. Еще не решил.

Саша вполне допускал, что ОНИ послали за женщиной далеко не самых продвинутых. Но все-таки четверых. «Господи, откуда принесло этого типа?!» Он поставил чайник и спросил:

– А ты кто?

– Киллер, – прозвучало в ответ. – Наемный убийца. Ты с такими, как я, на одном поле не садишься.

Турецкий тихо опустился на табуретку. Киллер взял чашку и с видимым удовольствием стал глотать обжигающий чай.

Мысли Турецкого ринулись полоумным галопом. Киллер. Причем не какая-нибудь дешевка, а профессионал класса люкс. У него за столом. Четверых в одиночку, да… Седой взял из вазочки кусок черствого бублика и стал его грызть, нимало не смущаясь пристальным взглядом Турецкого. Саше вдруг показалось, будто он уже где-то видел эту физиономию. Он сделал в воздухе неопределенный жест и спросил полуутвердительно:

– А ведь мы где-то встречались?

Киллер кивнул.

– В Барашевском переулке. – Нагнувшись, он стащил мокрые носки и пристроил их на батарею сушиться: – У тебя сухих не найдется?

Саша механически отправился в комнату, чувствуя, как рушится мироздание. Ира спала, свернувшись клубочком и с головой закутавшись в одеяло. Господи. Наемный убийца. Который ее. От ЭТИХ. Который, между нами девочками говоря, и его в тот раз в переулке…

То есть уже полное сумасшествие.

Киллер натянул сухие носки, благодарно кивнул ему и доверительно сообщил:

– Мне на тебя, Александр Борисович, предлагают контракт.

Турецкий не особо привык бегать от драки и, как старый самбист, был далеко не дураком в рукопашной. Именно благодаря этому обстоятельству он мгновенно и со всей определенностью понял: у него не было ни единого шанса против седого светлоглазого человека, спокойно размешивавшего ложечкой чай. Ни единого шанса. Если этот человек захочет, он просто пошевелит рукой, и ложечка, купленная когда-то за шестьдесят копеек, с силой выстрела войдет Турецкому в глаз. Или в сердце. По выбору.

И тут на него вдруг снизошло просветление: Барашевский. Раннее утро… рюкзак… мамочка моя родная, шум отъезжающего автомобиля. Серия заказных убийств, от которых чуть не плакали в Петербурге.

Отгадка тайны грызла бублик, сидя напротив.

Откуда ему было знать, что киллер всего несколько минут назад разрешил свою собственную головоломку и понял, ЧТО подсознательно смутило его в неопровержимом досье, которое он изучал в Лисьем Носу. Почерк родного ведомства, вот как это называлось. Тогда в переулке он оказался, в общем, случайно. И в драку ввязался больше оттого, что весьма не любил, когда у него перед носом начинали размахивать ножичками всякие сопляки. Турецкого он узнал только потом, когда все уже отгремело. И тот вовсе не показался ему похожим на продажную шкуру, хотя мало ли кто на кого не похож. Зато сегодня он, что называется, вышел в масть. Ухватки бывших коллег он распознал бы за версту. А потом их старший дал ему окончательное подтверждение. Когда надрывался от боли на заднем сиденье темно-зелеленого «форда».

Киллер вдруг велел тоном, не терпящим возражений:

– Давай, тащи финики.

– Какие финики? – медленно спросил Саша. Во рту было противно и сухо.

– Рассказывай, говорю, почему я не должен тебя убивать.

Все-таки кухни– это совсем особенные места. На кухнях сами собой произносятся вещи, которые ни за что нельзя выговорить, к примеру, в гостиной. Позже Саша удивлялся собственному безрассудству, но в тот момент он просто взял да и вывалил киллеру абсолютно все. Кажется, он бегал между холодильником и плитой, размахивая руками. Киллер внимательно слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Он мог бы произнести неплохую ответную речь, но с его понятиями о здоровом образе жизни подобная откровенность как-то не совпадала.