— Может, лучше пылесос, Помнится, раньше советские пылесосы умели белить. Для этого труба к заднему месту цеплялась, к выхлопу.
— Раньше умели, сейчас разучились.
— Уговорила, профессионалка. Допиваю кофе и — рысью за пультом.
— О колере тоже не забудьте!
— Обязательно! Психологический настрой в спальне имеет сейчас для меня огромное значение. По сравнению с ним все остальное — чепуха...
Проводив разбитную молодку смешливым взглядом, Лавр снова позвонил сыну. И снова безрезультатно...
Федечка немного постоял перед проходной. Той самой, которая, если верить песне, кого-то куда-то вывела, а его — введет. Нерешительности не было — все сомнения остались в Москве. Просто он еще раз продумывал предстоящую нелегкую беседу с директором «консервки».
Вообще-то продумывать нет нужды. Потому-что неизвестно, как поведет себя директор, какие виражи заложит, какие требования обрушит на свалившегося на его голову инвестора. Вполне может послать его куда подальше.
В проходной, за остекленной перегородкой — два вохровца. Пожилой и молодой. Пожилой равнодушно поглядел на незваного посетителя, молодой оскалился в ехидной улыбке. Дескать, узнал наглого очкарика, которого недавно, при попытке проникнуть на охраняемый об"ект, вышиб на улицу.
— Там пропуск заказан на Лаврикова, — Федечка склонился к окошку, показал раскрытый паспорт.
— Лавриков? Поглядим... Леонов, Луковичный, Сидоренко... Ага, есть такой! Иди.
На паспорт — ни малейшего внимания. Будто у парня на лбу написано, что он — Лавриков, а не Сидоренко.
— Не подскажете, как найти директора?
Простой вопрос задан со значением. Посетителя не интересуют ни мастера, ни начальники цехов, ни даже главный инженер. Все это — шушера. Его уровень — только один директор.
— Сразу упрешься в кирпичный корпус, через железную дверь на второй этаж. Там спросишь...
На второй этаж Федечка не поднялся. Притормозил возле открытых дверей, ведущих в один из заводских цехов. Осторожно заглянул. Вполне современное оборудоване. По ленте конвейера, на подобии солдат в строю, плывут одномастные бутылки. Автомат впрыскивает в них какую-то жидкость, второй завинчивает пробки. Рабочий следит за порядком конвейре, второй, наверно, наладчик, что-то подвинчивает-подкручивает.
— Господин Лавриков, вам — на второй этаж!
Ехидный вохровец стоит за спиной, покачивает черной палкой.
— Извините, заблудился, — вежливо отозвался Федечка, открывая тяжелую дверь, ведущую на лестницу.
Секретарша беспрепятственно пропустила его в кабинет. Даже не спросила: кто и по какому вопросу? Или здесь все на распашку, или внешний вид молодого бизнесмена вызывает чувство доверия.
Кабинет, как кабинет. Деловая, без излишеств, обстановка. Стол, заваленный чертежами и бумагами, несколько жестких стульев, непременный компьютер устаревшей марки, старомодный ламповый приемник.
Мамыкин по хозяйски открыл дверь, прошел к тумбочке, выключил приемник.
— Лавриков Федор Федорович? — устало вздохнув, осведомился он. Дескать, осточертели ревизоры и аудиторы, мешают работать, дергают, донимают разными каверзными вопросами. — Я не ошибся?
— Не, не ошиблись... Здравствуйте.
— Тогда садитесь.
Не поздоровался, не представился. Как обращаться: товарищ директор или господин директор? Впрочем, разговор только начался...
— Можно, я постою?
— У меня — геморрой, это понятно, — доброжелательно посетовал Мамыкин. Когда это требовалось, он мог быть и суровым, и доброжелательным, и холодно вежливым. — А у вас-то что? Неужели — тоже болезнь? В таком возрасте?
— У меня не геморрой, у меня — такой стиль, — туманно признался Федечка. — Манера поведения.
— Ничего не скажешь, хороший разброс по представителям эпох. У одних — проблемы с проктологией, у других — стиль... Николай Анисимович предупредил меня, что вы не совсем обычный юноша. Это правда?
Пришлось скопировать собеседника — изобразить такую же доброжелательную гримасу.
— Почти правда. Главное мое достоинство в том, господин директор, что я совершенно точно знаю о своей обычности. Более того — заурядности. Такое знание спасает от многих ощибок и разочарований.
Хитро закрученному монологу позавидует любой адвокат. Федечка сам себе мысленно поаплодировал. Правда, о победе говорить рано, пока счет — ноль-ноль, но наметки просматриваются.
— Ну, что ж, давайте говорить стоя.
— Давайте. Сейчас я начну долго и занудливо вещать о грандиозных инвестиционных планах, вы будете одобрительно кивать. Потом пошлете меня отдохнуть на пару дней, а сами станете советоваться с акционерами. Хотя мнение уже, наверняка, выработано... Угадал сценарий?
Читать дальше