Татьяна Моспан - Партия в преферанс

- Какой там, угостите, - вздохнул следователь. - Домой-то я только к ночи приеду.

Второй сюрприз поджидал Степанова, когда они подошли к машине.

На деревенской улице собралась толпа.

Верховодили всеми Петровна и бабка Дарья, которая пришла к ней в гости.

- Слава те, Господи, - говорила бабка Дарья. - Начальство само к нам пожаловало.

- Что случилось? - остановился Степанов.

- А то и случилось, что жизни никакой от этого паразита нет, - загалдели старухи.

Колька заметил среди них Мишку Шатуна с палочкой, который стоял немного в стороне и с интересом наблюдал за происходящим.

- Ленька Лоскут потворствует ворюгам. То у одного из огорода все повыметут, то у другого, а он хоть бы почесался. Деньги-то, небось, от государства получает, рожу наел.

- У меня нонче урожай лука сняли. В город ездила жаловаться, так разве найдешь на него, окаянного, управу? - громче всех кричала звонким пронзительным голосом бабка Дарья.

- Какой Лоскут? - спросил следователь прокуратуры, обалдевший от криков. Кто это? - обернулся он к Вере.

- Прозвище местного участкового, - скрывая улыбку, ответила она.

Степанову, впервые заехавшему в это забытое Богом место, выложили все: про украденные перцы, про уведенного и пропитого на месте барашка, про снятую с грядок клубнику, которую "поди-ка ты, вырости"и про многое другое.

- Забор у Ведеркиных кто вырезал и братьям Панкратовым снес? - голосила бабка Дарья. - Дел ни на кого не заводит. Все - иди, да иди... Сам - первый заворуй в поселке.

- Надо, бабы, заявление писать. Главное, чтобы бумага была, - несколько раз повторила Петровна.

- Самогонку с утра до ночи хлещет...

При слове "самогон" мужское население оживилось, но, в целом, старух поддержало.

- Менять пора участкового, а то и прихватить за темные делишки, совсем совесть потерял.

Степанов пообещал разобраться и предложение с заявлением поддержал. Всю дорогу до Родоманова он сидел в машине красный, как рак.

- Доконали меня ваши старухи, - пожаловался он и поморщился: - Если подтвердится все, о чем они говорили, то... - Следователь покачал головой. Скверно!

Когда Николай, подписав свои показания, вышел из общественного пункта милиции, который находился в одноэтажном облупленном флигельке, рядом с новым зданием поселковой администрации, он наткнулся на Доронькина.

- Славик?

Доронькин изобразил на лице удивление и приветливую улыбку:

- О-о, какие люди, а я и не знал, - начал было он, но Николай прервал его.

- Отойдем, поговорить надо.

Они сели на давно не крашенную лавку, стоявшую неподалеку от флигеля.

- Тебе Шигин говорил про икону? - без предисловия начал Першин.

- Какую икону?

- Не дури.

- Не понимаю, о чем речь, - нагло прищурился Славик и положил ногу на ногу.

- Номер не пройдет, - спокойно сказал Колька.

- Какой номер?

- Еще раз повторяю, не дури и не хами. Ты думаешь, чем больше хамишь, тем больше с тобой считаются.

- Какая икона? - повысил голос Доронькин и оглянулся.

- Николая Угодника, которую по твоей наводке выкрала Ленка Мартынова.

- Ну, знаешь ли, не вешай на меня всех собак. С Мартыновой сам разбирайся. - Славик хотел произнести эти слова спокойно, но его лицо перекосило от злобы.

- Вижу, ты меня понял, тем лучше.

- Не видал я в глаза никакой иконы! - заорал Доронькин.

Першин вздохнул и поднялся.

- В общем так, приятель, не вернешь Угодника, несу заявление в милицию.

- Испугал! - хмыкнул Славик, пытаясь переломить ситуацию. - Иди хоть в прокуратуру.

- Прокуратура смертью Шигина занимается.

- Вот именно! Меня здесь не было, не знаю, что вы не поделили. - Его бегающие глаза говорили о том, что он пытается найти выход из сложившегося положения.

- Я тоже не знаю, потому что с Костей в Родоманове не встречался. И не я его сюда засылал.

- Кто тебе поверит?

- Поверили, - Колька кивнул на ветхий флигелек. - И, как видишь, отпустили с миром. Так где икона? Ты меня хорошо знаешь, я не шучу.

Доронькин судорожно соображал, как быть. Тюфяк-то Першин тюфяк, но если разозлится... Тогда уже с ним не договоришься. Он упрямый, как китаец.

- Не знаю, - буркнул он.

- То есть как? - не понял Николай.

- Правда, не знаю. - Доронькин прерывисто вздохнул. - Мой грех, я эту сучку к тебе заслал, пока мы в преф дулись, а она исчезла. Ни Ленки, ни иконы. Чем хочешь могу поклясться. Не брал!

К скамейке направлялась вышедшая из флигелька Вера.

- В общем, так: возвращаешь Николая Угодника, и я забываю про твое участие в краже.