Тихон Астафьев - Гильзы в золе - Глазами следователя

— Откуда? А помнишь учетчик сказал, что у одного из грабителей было простоватое лицо и седловатый нос? Среди друзей и знакомых шофера Семенцова такой нашелся один.

Глядя на Кулагина, привезенного прямо с завода, никто не сказал бы, что он способен обидеть цыпленка. Но, как говорят криминалисты, чем проще человек, тем он сложней для допроса. Вопреки предположению Фокстрота, Тимоша легко не сдался. Мосолову и Малютину пришлось целыми днями допрашивать тех, кто знал задержанного или сталкивался с ним по работе.

Кулагина погубили серебряные часы фирмы «Павел Буре», с которыми его как-то видели в кино. Часы сразу стали темой для острот. Они были массивные, большие, какие носили в прошлом веке. При виде их один сочувственно спрашивал, не тракторным ли ключом они заводятся, другой интересовался весом часов, третий советовал достать цепочку попрочнее, четвертый высказывал уверенность, что часы возьмут в музей. Тимофей продал их старику слесарю на заводе, а себе купил новые.

Кулагин понял, что запирательство бесполезно, когда увидел на столе следователя часы фирмы «Павел Буре». Зато, признаваясь, он не утаил ничего и долго-долго, с натуралистическими подробностями описывал убийство Субботиных, поджог дома, грабежи. Назвал Кулагин и четвертого соучастника, того, который был с ружьем.

Дрынкин производил тягостное впечатление. Говорил он только раздраженным тоном, пересыпая речь бранными словами, и искал малейшего повода разрядить свою ненависть к потерпевшим, к соучастникам, свидетелям, к следователю. Было видно, что он понимает свою никчемность, неуравновешенность. Наверное, оттого еще в начале допроса он сказал:

— Ты, следователь, меня еще не понял. У меня всегда такой разговор.

Из-за малейшей мелочи Дрынкин готов был сыпать проклятиями и угрозами, которые, будь у него возможность, не задумался бы привести в исполнение. О Семенцове и Кулагине он сказал:

— Была у меня мысль кончить их вместе со стариком и девками. Знал — ненадежные. Продадут. Так и вышло. А надо бы…

Просьба у Дрынкина была одна: не томить, скорее кончать следствие.

Из показаний Дрынкина стало известно, что вещи с последнего грабежа хранятся в доме четвертого соучастника, Желтухина. Большинство предметов Дрынкин, Семенцов и Кулагин перечислили. Поэтому при допросе Желтухина можно было с уверенностью называть вещи, не опасаясь ошибиться и этим насторожить арестованного. Желтухин, хмурый, замкнутый тридцатилетний мужчина, имевший семью (с Дрынкиным его свела прежняя совместная отсидка в колонии), вдруг сказал:

— Вы, наверное, там выгребли и мое собственное. У меня ведь немало барахла и своего. Я же после освобождения, пока этот Дрынкин не попутал меня, четыре года рогом упирался, по две смены тянул на заводе, да и налево подрабатывал. Плотник ведь.

Стало очевидным, что вещи у Желтухина спрятаны в доме. Между тем при первом обыске, произведенном после того, как Желтухина отвезли в КПЗ, ничего, кроме старой одежды, у него в квартире обнаружено не было. Теперь перед Мосоловым и Малютиным возник вопрос: где искать вещи?

Казалось, при первоначальном обыске они перерыли в доме все. Но ищут, как потом они убедились, не руками, а головой. Взяв понятых и получив санкцию прокурора, они отправились на повторный обыск. Начали с времянки, стоявшей в глубине усадьбы. До постройки дома Желтухин жил здесь. Теперь она пустовала. Еще по дороге Мосолов и Малютин решили самым тщательным образом осмотреть там пол и стены.

За первое взялся Борис Васильевич, за второе — подполковник. Опустившись на колено, Мосолов участок за участком изучал поверхность пола. Взгляд его остановился на доске, один конец которой был прибит старыми, стертыми до блеска гвоздями, а другой — новыми, на шляпках которых еще не стерлась насечка. Доску, по-видимому, совсем недавно поднимали.

Мосолов и Малютин решили вскрыть пол. И здесь их ждал успех. Под полом нашли хорошо оборудованный и просторный тайник, куда Желтухин сложил все ценное, свое и чужое. Он знал об аресте товарищей и хорошо подготовился к обыску. То, что не поместилось в тайнике, он спрятал в толстую железную трубу, лежавшую среди бревен во дворе. При первом обыске на эту ржавую трубу не обратили внимания. Осталось незамеченным и то, что на ее концы насажены металлические заглушки. Во второй раз при простукивании труба издала короткий глухой звук. Внутри что-то лежало. Трубу скатили со штабеля и сбили кувалдой заслонки.