Евгения Михайлова - Вечное сердце

– Замолчи, – закрыла уши руками Таня. – Я больше не могу, – и тут же схватила его за руку. – Но как ты догадался?

– Ты помогла, как всегда. Сообщила, что Наташа не помнит номера квартиры соседей по площадке. Сказала, что Игорь – замороженный. А я заметил, как он зыркнул на новую девушку тогда, как на него посмотрела эта… чертова его подельница. Более откровенных взглядов я, возможно, не видел. А потом мне приснилась Африка и цифра сто. Ты во сне ее показывала.

– Ужас, – простонала Таня.

На следующий день она потребовала от Сергея, чтобы он дал ей свидание с одноклассницей Наташей.

– Зачем? – тускло спросил он. – Ты не узнаешь ничего интересного.

– А я не развлекаюсь, – ответила Таня. – Я в какой-то степени виновата. Может, даже в большой степени. Я ходила с ней в школу, мы много лет встречались во дворе. Разговаривали. Я должна была понять. Только я могла понять.

– Ох, этот твой максимализм… Ничего ты не могла понять. И не поймешь. Я присутствовал на допросе. Баба – кремень. Мол, она ни в чем не виновата, просто удовольствие хотела получить.

– Вот я и уточню.

…Когда Таня вошла в комнату свиданий, она ничего не видела: только блеск Наташиных очков и зубов. Она улыбалась! Как всегда.

– Привет, – сказала Наташа. – А я все думаю: придет не придет моя одноклассница. Моя тихушница и стукачка. Тебе хоть приплачивают за то, что ты нос в чужую жизнь суешь?

– В жизнь? – медленно спросила Таня. – Я смерть встретила. Ты – убийца девочки, которая должна была жить, ее любили родители, у нее были бы дети…

– Давай не будем. Тебя прислали меня на понт брать? Эта так называемая девочка с легкостью поехала с неизвестной компанией известно зачем. Ее не на карусели позвали покататься. Да, был секс. Да, я люблю жесткий секс. Но не я виновата, что она расползлась, как медуза… Она ни на что не способна. А ты говоришь – дети у нее были бы.

– Господи! Какое ты тупое, жестокое, омерзительное чудовище. Я жалею, что у нас нет смертной казни. Возможно, убитых девушек было много, просто вас не находили, отчего вы обнаглели – под окном ее бросили.

– Ну, ты размечталась. Что есть у этого гребаного следствия, то и есть. Мы скоро увидимся в нашем дворе, не сомневайся. У нас хороший адвокат.

– Он принимал участие в ваших забавах? Его проверят.

– А знаешь, почему тебя так разбирает? Ну, кто тебе эта девка, ты ее и не знала. Просто жаба душит: мы живем яркой, полной жизнью, а ты… Ну, что тебе остается: колбасу лепить да за черномазых хвататься…

У Тани потемнело в глазах, она думала только о том, чтобы не потерять сознание. И тут раздался знакомый голос, который на нее действовал, как теплый душ.

– Наталья Осипова, на выход. Свидание закончено. – Когда подследственная проходила мимо Сергея, он мило продолжил: – Кайф-то я тебе обламаю. Убийство докажем. А между нами, так, по-соседски: ты страшная баба, на преступления шла, чтобы своего импотента завести. Он сам в этом признался. Он на зоне даже среди убийц получше тебя найдет. А яркую жизнь ты еще получишь. Чтоб я так жил. Таня, повидалась с этим уродом, прощайся и уходи. Тебя нормальные люди ждут.

Когда снег в Москве становится грязным, а люди сонными – значит, наступила весна.

– Весна пришла, – сказал Григорий Лиле, помогая ей выйти из машины. – Видишь, у нас все теперь по-другому.

Лиля смотрела на двор, выдержанный уже не в романтическом, а в изысканном и не вычурном стиле, на другие деревья, другие фонари.

– Гриша, – улыбнулась она. – Мне кажется, ты и птиц других пригласил.

Они вошли в дом, она обошла все комнаты. Никаких расслабляющих, нежных интерьеров, девичьих кружевных рисунков, гардин, цветов. Светлый, взрослый, деловой стиль. Она опустила ресницы на глаза, которые стали слишком горячими. «Он постарался построить для меня другую жизнь. А я стала другой?» Лиля молча и настойчиво посмотрела жениху в глаза. И утонула в его обожании. Она постриглась под мальчика, оделась как подросток и постаралась истребить в себе все кукольное, женственное… И в результате стала совсем родной, прекрасной женщиной.

– Я, как всегда, не умею выразить словами то, что чувствую, – пробормотал он в то время, как сердце его просто разрывало грудь.

– Я могу, – сказала она. – Я хочу быть твоей женой, хочу, чтобы у нас были дети. Я потерялась и нашлась.

…Сергей никак не мог объехать золотой раритет на пару миллионов долларов. Он опустил окно.