Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам

Упоминание о Залесской не внесло в настроение девушки сколько-нибудь заметного изменения. Напряжение осталось. Но почему?

- Вы с Аней подружились быстро?

- Она славная была...

- Понимаете, Маша, меня интересуют малейшие детали ее поведения, настроения. Постарайтесь припомнить то, о чем я буду спрашивать.

- Понимаю. - Завражная нервно поправила челку. - Спрашивайте.

- Как вы с ней сошлись? Легко, хорошо?

- Она славная...

Вот упрямая девка! Заладила одно и то же.

- У вас были общие интересы, разговоры? - спросил я, быстро подавив раздражение.

- Вот, детишками занимались... Ну, и о жизни, само собой, говорили...

- И как же ей жизнь была, в тягость или в радость? - решил я попробовать напрямую.

- Всякое случалось. Как у всех.

- Были огорчения?

- Без этого не бывает.

- По какому случаю, не помните?

- Помню. Сережку своего как вспомнит, ну и... Сколько с чужими не возись, к своему еще сильнее тянет.

- Значит, по сыну тосковала?

- Очень.

- А почему его отправили к родителям мужа, не говорила?

- Почему же, говорила. Они, значит, когда с Валерием Георгиевичем сюда собрались, отправили сынишку на время туда, в Одессу. Не знали, какие условия, как обживутся...

- Ей нравилось здесь, в Крылатом?

- Говорила, что неплохо.

- А сына хотела забрать?

- Хотела. Все мечтала, как родит второго, так и Сережку заберет. Вместе, говорит, веселее.

- У нее был диплом агронома. Чем она объясняла, что пошла работать в садик, а не по специальности?

- Валерий Георгиевич присоветовал. - Имя Залесского Маша произносила с уважением.

- Слушалась она его, выходит.

- Выходит.

- Вы не знаете, у них были ссоры?

- Может, и были.

- Она не говорила?

- В семье всякое бывает...

- А вы не заметили в ней ничего, перед гсм как она...

Завражная грустно покачала головой:

- Обычная была.

- Припомните, пожалуйста, последний день, когда вы с ней виделись?

- В тот самый и виделись. Весь день. Вместе ушли с работы.

- Может, она вела себя необычно?

Девушка задумалась.

- Нет. Ничего такого не припомню. - Поправила челку и повторила: - Не помню.

- Как у нее сложились отношения с людьми, коллективом?

- Ладила. Не ругались.

- Ас директором совхоза?

- Наверное, тоже.

- Маша, что вас толкнуло пойти к Захару Емельяновичу? - Девушка встрепенулась. - Ну, когда вы сказали ему, что не верите в самоубийство Залесской?

- Пошла... Пошла, конечно... Непонятно все это. Получается, что ни с того ни с сего... - Завражная говорила сбивчиво. - И Сережку жалко... Валерий Георгиевич очень тосковал. Оградку поставил и уехал... За один день все прахом... Вот и пошла...

- Может быть, у вас все-таки есть какие-то соображения, подозрения?

- Ни с того ни с сего получается... - повторила Завражная.

Да-а, вот и поговорил с ближайшей подругой Залесской. В голове мало что прояснилось, а в душе - осадок.

Ключа к девушке не подобрал. И удастся ли подобрать? Даже не знаешь, кого винить - себя или ее. А может быть, никого? Есть люди, показания которых стоят очень мало.

Их внимание слабо фиксирует события, происходящие вокруг.

...Около двенадцати ночи ко мне зашел Мурзин. Он тяжело сел на стул и некоторое время растирал колено обеими пятернями.

- С утра ничего. А к вечеру прямо огнеу жжет, - сказал он, как бы извиняясь. - Ну, давайте, что там надо подписывать.

Я дал ему протокол допроса. Емельян Захарович достал очки и стал читать медленно и внимательно запись беседы. Внизу каждой страницы ставил подпись-полностью фамилию. На лице - никаких эмоций. Словно газету просматривал. Кончив читать, ни слова не говоря, написал на последнем листке: "Протокол мною прочитан. Показания с моих слов записаны правильно. Право делать замечант, подлежащие занесению в протокол, мне разъяснено. Е. Мурзин".

Я был озадачен его осведомленностью в нашей казуистике.

Директор совхоза снял очки, положил в футляр.

- Вот вы спрашивали, почему я написал письмо прокурору республики. Иной раз погубить человека - проще простого. Грубо обойтись. Забыть на какое-то мгновение, что перед тобой живая душа. Что, например, с одним моим другом произошло? Много мы вместе вынесли, хлебнули горя - на сотню бы хватило. И в войну тоже. Я получил пулю в правое легкое. Его засыпало. Контуженный, две недели лежал. Потом опять встретились в одной роте. До Праги дошли вместе... Мне что, я лихой кавалерист. А он на нервах держался. Голова не чета многим теперешним профессорам. Но ничто не проходит даром. Сам иной раз удивляюсь, как это я после всего кручусь, дела какие-то делаю, радуюсь, кого-то ругаю, снимаю стружку, детей нарожал, внуков нянчу... А у него отложилось, - Емельян Захарович покрутил пальцами возле виска. Душевное смятение. Тоска. Мне. жена его писала. Тоже скажу вам, выстрадать столько и держаться настоящим героем... Короче, заболел человек. Она его с трудом уговорила пойти к врачу. Что в таких случаях делать надо? Поднять настроение, создать обстановку, послать на курорт, в санаторий, я не знаю, куда еще там. Посоветовать чем-то заняться. Лыжи, рыбалка, может быть-цветочки разводить. Ведь отвлечься можно чем угодно. Врач вместо всего этого говорит: "Мы вас можем поставить на учет, сообщим на работу, а они там уж пусть сами делают выводы". А он к тому времени опять был в зените славы. Нет, вы можете себе представить, как это подействовало на него? Выходит, врач не оставил ему надежды... Удивительно, где были люди, что трудились рядом? Я бы во все колокола звонил. Окружил бы его соответствующей обстановкой... Потом, когда его не стало - он наложил на себя руки, - возносили до небес. Кого, мол, потеряли, невозместимая утрата... Жаль, я обо всем узнал слишком поздно. Человека уже не было. Но все равно так дела не оставил. Написал в Минздрав... О враче...