Софья Ролдугина - Кофе со льдом

Я сглотнула, скосив взгляд на Лайзо.

Наверное, немного найдется на земле людей, способных вышвырнуть прочь умоляющую о спасении женщину, да еще на глазах у ее собственного сына. Даже если у этой женщины репутация отъявленной мошенницы.

— Залезайте, Зельда, — коротко скомандовала я. — Садитесь вниз, голову наклоните. Я вас накрою пледом, снаружи не будет видно. Дверь захлопните… Вот так. И вам же лучше, если мне не придется жалеть об этом решении! Мистер Маноле, езжайте. И побыстрее.

Дважды повторять не пришлось. Автомобиль рванулся с места, как породистая лошадь на скачках. Я протерла запотевшее стекло ладонью и выглянула; кажется, никакой погони не было. Но потом бабахнул выстрел и, почти без перерыва — другой, третий… Послышались крики.

У меня отлила кровь от лица.

— Что там происходит? — тихо спросила я. Зельда, спрятавшаяся под пледом, хранила гордое молчание. — Миссис Маноле, будьте так добры, расскажите, что с вами случилось.

Кулёк из пледа дернулся.

— Там, это… Гуси разбираться пришли, почему драка и смертоубийство посередь бела дня. Люди, видать, с ума посходили… — Мне показалось, что голос у Зельды дрожал не от злости, а от испуга. — Вдолбили себе в головы, что гипси кругом виноватые, вот и кидаются на всех подряд. Вчерась Анну Хвостатую побили, ох, как побили, еле домой доползла, а она-то всего и хотела, что яблоки в карамели мальчишке какому-то продать. А его отец как увидел, да как завопил, что она, мол, мальчика-то украсть хочет… Охохонюшки, что ж это делается-то!

Кулек теперь раскачивался из стороны в сторону, жалобно подвывая. Лайзо стал мрачнее тучи; руль он сжимал так, что даже пальцы побелели.

Я все еще не понимала, к чему ведет Зельда, но мне уже было жалко ее. Конечно, Эллис упоминал не раз о том, что гадалке временами доставалось на орехи за мошенничество и обман, но одно дело — слышать об этом вскользь, и совсем другое — вот так внимать рассказу рыдающей свидетельницы. Да и сама история звучала странно… Не исключено, что подруга Зельды была сама виновата и спровоцировала людей. Однако что бы там ни произошло, пострадавшим нужно было обращаться в Управление спокойствия, а не вершить суд своими руками.

Какие люди, впрочем, такие и нравы. Глупо ждать от необразованной бедноты осмысленных действий.

— Прошу вас, продолжайте, — мягко напомнила я гадалке. — Сочувствую горю вашей знакомой; но все же, что случилось именно с вами?

Кулек горестно вздохнул.

— Надо было мне, дуре этакой, дома отсидеться, денюжка есть, авось недельку бы и перебились. Ан я на другой же день на ту же площадь и пошла. Только фифу богатенькую заприметила, чтоб погадать ей, и тут вижу — идет паренек какой-то, весь в обносочках, бедняжечка, а так похож на моего Тома в детстве — и прям словами-то не сказать… — запнулась Зельда и на некоторое время замолчала. Но затем продолжила, серьезно и очень тихо: — Хороший такой мальчишечка, волос на солнце — что золото с медью, глаза голубые да ясные… И взгляд прямой. Из таких мальчишек-то настоящие мужчины и вырастают, коли их в отрочестве Небеса уберегают. А я пригляделась, значит — и вижу, что паренек-то под черным облачком, и тянется за ним лента лиловая. Так бывает, что у кого-то смерть видишь, но я завсегда молчу про такие дела. А тут как бесы меня дернули — скажи да скажи! Ну, да я и добежала до него, и сказала, и про ленту, и облако, и про то, чтоб под землю он не вздумал ходить. Да видать, слишком громко сказала, и услышал тот, кому не надо было. Нищий тутошний, он все кликушествует, Конец Всего со дня на день обещает… Паренек рассердился, закричал, что, мол, Кировы мальчишки ничего не бояться — и убежал, а кликуша-то как заорет на всю площадь — гляньте, ведьма мальчишку на смерть заговорила, посулила ему быть убитым, а одного ребенка уведет — следом и за вашим придет… Я бочком-бочком попятилась, но люди-то злые нынче. Одна дама в голубом платье ка-ак заголосит, завоет — ах, мой Джим, мой Джим, а муженек ее — ростом что та гора, глазами сверкнул, рукава засучил… Еле вырвалась, — вздохнула она и стянула плед с головы и посмотрела на меня снизу вверх — растрепанная, мокрая из-за растаявшего снега. — Благодарствую, птичка моя. Кабы не ты с Лайзо, не уйти бы мне, на подвернутой-то ноге.

И Зельда замолчала.

Я не совсем понимала, что с ней произошло — слишком сбивчиво и неровно она рассказывала. Факты были таковы: видимо, прошел слух, что гипси воруют детей, а Зельда и ее знакомая попались под горячую руку людям, отчаянно ищущим, на ком бы сорвать злость. Но нехорошие вещи о черноглазых гадалках говорили и раньше, так почему же толпа взбесилась прямо сейчас? Неужели из-за речей местного «кликуши», как его назвала Зельда?