Бретт Холлидей - Один час с Барбарой

— Да, — ухмыльнулся Джентри. — И она отправляется к Люси с твоим рекомендательным письмом.

Внезапно Шейн замер, растерянно взглянул на Джентри и схватился за телефон.

— Черт побери, — взволнованно прошептал он, — я не помню, назвала ли Люси имя девушки. Если к ней приходила Мэри Барнс, а не Барбара Полсон…

Он набрал номер Люси. Она, как и в предыдущий раз, ответила нервным неестественным голосом.

— Алло? Да? Кто говорит?

— Это Майкл, мой ангел. Слушайте меня хорошенько и подумайте, прежде чем ответите. Девушка, которая вручила вам мою записку, назвала свое имя?

— Но вы же мне сами сказали, Майкл. Сказали по телефону, что некая мисс Барбара Полсон придет ко мне и…

— Знаю, знаю, — прервал ее Шейн. — Я спрашиваю у вас, назвала ли она сама свое имя?

— Я… Погодите, я вспомню… Нет… нет. Не думаю… Но она дала мне ваше письмо, и я решила…

— Спасибо, и до скорого!

Шейн повесил трубку.

— Люси она тоже не представилась. Спорю на что угодно, что ее зовут Мэри Барнс. Не зря я думал, что она совсем не похожа на потаскушку…

— Почему же тогда этот, со шрамом, сказал, что он гнался за своей сестрой Барбарой Полсон?

— Господи, какая головоломка! Подожди, давай подумаем. Ага, вот! Малый со шрамом — не Полсон. Допустим, он знал, что Барбара живет в триста шестнадцатом номере. Он видит, как из комнаты выходит блондинка, и принимает ее за Барбару — ведь она тоже блондинка! Так… кажется, что-то проясняется…

— Что же именно? — с ехидством поинтересовался Джентри.

— Я еще до конца не понял, — сконфуженно улыбаясь, признался Шейн. — Но если эта девушка действительно Мэри Барнс, а не Барбара Полсон, ее история вполне правдоподобна. Разрази меня гром! У меня все время было чувство, что она не врет и что она не чокнутая, в отличие от Барбары, которая считается таковой.

— Ладно, ладно, — усмехнулся Джентри. — Ты не ошибся на ее счет, а значит, все в полном порядке.

— Совсем наоборот, — хмуро возразил детектив. — Я не слишком волновался, пока думал, что этот малый гоняется за Барбарой Полсон. Если эта жалкая потаскушка навлекла на себя неприятности, она их заслужила. Однако если опасность грозит Мэри Барнс!.. Черт возьми, Уилл! Пора уже твоим ребятам поймать его! Прошло немало времени, с тех пор как они получили описание его примет.

— Поймают! В общем… они его схватят, если он двинется с места. И прежде чем винить полицию, вспомни, что именно из-за тебя девушка подвергается опасности. Да, не забывай об этом! Подумай-ка лучше, что может произойти, если человек со шрамом найдет ее…

23.34

Полицейский Кассидэй служил в полиции Майами всего месяц. Это был крепко сложенный молодой парень, на котором форма сидела как влитая. После возвращения из Кореи мысль о том, чтобы снова вернуться к однообразной работе механика, показалась ему малопривлекательной. Кассидэю очень нравилась его новая профессия и новая форма, которая придавала ему авторитет.

Кассидэй нес службу в Приморском парке. Выпятив подбородок и глядя в оба, он не спеша прохаживался под пальмами в петляющих аллеях парка, готовый немедленно пресечь любое нарушение закона. Новоиспеченный полицейский чувствовал себя почти как в армии, когда стоишь на посту, — отрывки из устава то и дело приходили ему на память.

«Сохранять военную выправку… Постоянно быть начеку… Отмечать все, что видишь или слышишь…»

Конечно, мало шансов, что в этом парке будет совершено преступление, потому-то сюда и посылали всегда новичков. Но никогда не знаешь, степенно размышлял Кассидэй… Вдруг наткнешься на гангстеров, обсуждающих последние детали ограбления Национального банка. Или же…

Вот, скажем, дряхлая старуха, которая, охая, семенит впереди, оставляя за собой запах затхлости. Можно ли поручиться, что она не притворяется и не собирается похитить дочь мэра, каким-нибудь образом заманив ее в парк?

Мечтая о сенсационном деле, которое позволит ему проявить себя, молодой полицейский добросовестно продолжал обход и держался настороже. Особенно его занимали юные парочки: при его приближении они внезапно разъединялись и начинали громко болтать о разных пустяках, притворяясь, что не видят Кассидэя. Но стоило ему пройти, как они снова сливались в объятия.

Месяц назад, только приступив к службе в полиции, Кассидэй частенько останавливался, чтобы отчитать нахалов, и те, опустив головы, сконфуженно слушали. Конечно, целоваться на скамейке не запрещено, и Кассидэю была дана инструкция закрывать на это глаза, если только он не усмотрит посягательства на общественную нравственность, но с какого момента начинается это посягательство? Куда лучше, со всей серьезностью сказал себе Кассидэй, уничтожить в зародыше малейшую опасность скандала и суровым словом остудить пыл влюбленных. Так он и поступал в течение некоторого времени… три недели, пока не встретил Энн Шварц. С того памятного дня он проявлял куда большую снисходительность к тем, кто обнимался и целовался при свете луны. С Энн Шварц, молодой еврейкой с живым смеющимся взглядом и гладким гибким телом, Кассидэй познакомился у своего шурина и теперь, совершая свои обходы, много думал о ней.