неизвестен Автор - Преступления могло не быть !

- Ну, а дальше? - спросил Добромыслов, желая продолжить разговор.

- А дальше? Пролежал в госпитале. Перелом позвоночника, еле вылечили. Сначала корсет носил, потом окреп. Из угрозыска, конечно, перевели. Решили на пенсию отправить по здоровью - не захотел. Работу подыскали полегче. Сейчас вот езжу. На шофера выучился, все ближе к живому делу! Тогда и кончился я как оперативный работник. Еще тогда. Ты на каком курсе-то? внезапно спросил он.

- На четвертом.

- А я из-за войны не кончал ничего. И потом все недосуг. А как надо бы! Вот и езжу в старшинах. И в армии был старшина, и сейчас...

Они долго ехали молча. Добромыслов думал о том, как завтра выкроить время на новый фильм, который хвалят и на который зовет жена, о том, что нужно посидеть за учебниками, пойти на тренировку, потому что скоро среда, и ребята ругаются, если не придешь.

А водитель думал о том, что скоро уйдет на пенсию и посадит сад, а потом вспомнил о комиссаре, новом начальнике управления.

- Костя, - наконец не выдержал он, - на совещании-то вчера был? Что комиссар говорил?

- Призывал, чтобы милиционеры были образцом дисциплины. Сказал, что вежливость должна быть главной чертой, что неряхе и грубияну не место в милиции.

- Правильно, - сказал водитель. Он вспомнил то впечатление, которое произвел на людей в зале ожидания Добромыслов, разговаривая с хулиганом. Подтянутый, с рукой у козырька, очень официальный и суровый, а вежливый, словно с генералом говорил, а не с пьяным. - Правильно, - повторил он, снова испытав гордость за Добромыслова. - Однако не с ангелами же работаем, вот беда.

Они выехали на проспект. Он был похож сейчас на холодную застывшую реку в берегах бесконечной цепочки желтых фонарей, теряющихся вдали. По этой реке бесшумно плыли огоньки автомобилей - белые, красные, желтые.

- "Седьмой", я "Переменный", "Седьмой", как слышите? Прием, - раздался в динамике тревожный голос.

- Я "Седьмой", - быстро ответил Добромыслов, - слышу вас. Слышу вас хорошо, прием.

Слышно было, как сквозь потрескивание доносится дыхание.

- "Седьмой", в вашем районе ограбление. Десять минут назад с женщины сняли золотые часы, шерстяной шарф. Часы на цепочке змейкой. Шарф белый, денег 12 рублей. Грабителей трое. Молодые. Все примерно одного роста, высокие. Двое в светлых плащах с поясами, один в темной шляпе и кожаной куртке. Один блондин. Вооружены ножом. Кажется, выпивши. В ваш район направляю патрули 5, 11 и 13. Как поняли? Прием.

- Понял вас хорошо.

Водитель увеличил скорость.

- "Пятый" и "Одиннадцатый" на мотоциклах, - сказал он.

- Ничего, - сказал Добромыслов и стал вызывать патрульных, договариваться, какие улицы прочесывать. - Главное, чтобы они не разошлись.

- Не разойдутся, - уверил водитель. - Я знаю. Они сейчас героями себя чувствуют, но и боятся. Их друг к дружке тянет. Могут зайти в ресторан, конечно, или к кому-нибудь, чтоб выпить. Им сейчас трудно расстаться. Да и деньги надо истратить...

- Пожалуй, - согласился Добромыслов.

Каждые пять минут "Переменный" вызывал Добромыслова. Тот докладывал, что все без изменений. Они все кружили и кружили. Мелькали иногда мимо парни в светлых плащах. Добромыслов внутренне напрягался, но это были совсем другие люди, хорошие, веселые, с девушками, празднующие субботний вечер. Они шли в полутьме под черными деревьями и улыбались друг другу.

Машина развернулась, светом фар выхватывая из темноты огромные стволы замерзших деревьев, застывшую чашу кустов, угол дома с блеснувшим окном, пустую скамейку у забора.

- Вот они, - сказал водитель, - похоже, что они.

С противоположной стороны улицу переходили трое. Они шли неторопливо, двое в плащах и один в кожаной куртке и шляпе. Их было трое на пустынной улице, и когда они проходили под фонарем, их фигуры четко рисовались на фоне кустов.

- Я иду. Если это они, я поправлю фуражку, вот так, - сказал Добромыслов, показывая. - А вы сообщите "Тринадцатому" и дежурному.

- Хорошо, - сказал водитель, прижимая машину к тротуару. Машина остановилась.

Добромыслов вышел, оставив дверцу открытой. Водителю была хорошо видна коренастая фигура Добромыслова в длинной шинели, затянутой ремнем. Вот он поправил фуражку.

- "Переменный", я "Седьмой", - тотчас сказал в микрофон водитель. - Они обнаружены.

- Понял вас, где вы находитесь?

Водитель назвал улицу и стал вызывать "Тринадцатого", но тот сказал, что все слышал и едет.

Добромыслов требовал у парней документы, когда водитель включил бортовую фару. Ослепительный свет залил их, светлые плащи парней и погоны Добромыслова, казалось, загорелись. Водитель выскочил из кабины и побежал через кусты. Парни беспомощно заморгали, их лица скривились от света, они хлопали себя по карманам и молчали. Добромыслов стоял спиной к дереву. Вдали показались огни мчащейся машины. Проскочив перекресток, она резко затормозила. Два человека в милицейской форме вышли из нее.