Рауль Мир-Хайдаров - Двойник китайского императора

Миассар, не скрывая неприязни, сказала мужу в те дни:

— А кому ж и быть главным организатором, как не Халтаеву — у него чуть ли не через месяц подобные мероприятия, кажется, он только день рождения своей последней "Волги" не справлял. Думает прослыть добрым и хлебосольным хозяином, да ведь люди не глупее его, знают, для чего он организует у себя роскошные застолья: чтобы легально, не таясь, ссылаясь на народные обычаи, собирать подарки, по существу взятки и дань. Чего только не несут и не везут! И он сам, лично, встречает гостей у ворот — желает знать, кто что принес.

Пулат тогда понял, что Миассар мучается, чтобы народ так не подумал и о нем, и категорически наказал Халтаеву, чтобы ничего не несли. Халтаев, конечно, пустил слух, что нужно прийти с пустыми руками, но с открытым сердцем, и, зная привычки начальника милиции, многие поняли команду так, что надо удвоить, утроить ценность подарка. Халтаев, не желая огорчать столь щепетильного хозяина, но ведая о нравах края, которые сам же и насаждал, придумал хитроумный ход. Гости проходили к юбиляру через его двор, освободившись от щекотливого бремени подарка, — такой порядок вещей всем казался логичным, хотя Пулат о многих щедрых подношениях так и не узнал.

Нет, вспоминается ему юбилей, наверное, все-таки не из-за грандиозного пиршества, где жарились целыми тушами бараны, подавали плов из перепелок, шашлык из сомятины, дичь, отстрелянную в горах, форель, доставленную из соседнего прудового хозяйства, и не из-за того, что в домашнем концерте славили юбиляра популярные певцы и музыканты, и даже две известные танцовщицы из Ташкента, как бы случайно оказавшиеся в районе, и не из-за того, что восхваляли в стихах и прозе, а скульптор из Заркента, специализирующийся исключительно на образах выдающихся людей области, торжественно преподнес ему гипсовый бюст юбиляра под номером 137 и объявил во всеуслышание, что произведение номер 137 со следующего месяца будет выставлено на художественной выставке в столице республики для всенародного обозрения. Немного запнувшись или умело выдержав паузу, ваятель добавил, что вернисаж посещают и зарубежные гости. Последнее сообщение почему-то встретили громом аплодисментов. Непонятно, что имел в виду плодовитый автор бюстов в натуральную величину и что подумали обрадованные гости: может, им казалось, что, имея подобную орденоносную натуру, можно ошеломить или очаровать весь свет? Нет, вспоминал сегодня Пулат юбилей по иному случаю.

Утром в воскресенье у себя в кабинете, когда он разглядывал лежащий на ладони орден Ленина, сравнивая его с тем, что уже красовался на бюсте, но почему-то превышал в размерах подлинную награду раза в три и оттого казался фальшивым или незаконным, раздался робкий стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, словно боясь, что его не пустят, на пороге появился садовник Хамракул-ака. Войдя в комнату, садовник, ничего не сказав, тут же упал на колени перед сидящим Пулатом Муминовичем; ничего не понимающий хозяин дома вскочил, отодвигая кресло и пытаясь выйти на свободное, пространство комнаты, — старик как бы запер его в углу. Живописная картина: сановный, импозантный Махмудов в новой шелковой пижамной паре с орденом Ленина в руке, прямо над ним на книжном шкафу его бюст в натуральную величину, а перед ним коленопреклоненный старец в живописном тюрбане. "Утро хана" — наверное, назвал бы композицию скульптор из Заркента, если бы обладал фантазией.

Пулат Муминович все-таки вырвался из заточения, хотя старик хватал его за ноги. Освободившись, он попытался поднять грузного садовника с ковра, но это оказалось делом не простым.

— Умоляю выслушать, — просил Хамракул-ака, чувствуя, что Пулат Муминович норовит выскочить за дверь или позвать кого-нибудь на помощь. — Халтаев как раз демонтировал в саду вчерашние сооружения.

— Только если встанете и займете кресло, — сказал твердо Пулат Муминович, оправившись от неожиданности.

Старик проворно поднялся с ковра и, боясь, что хозяина кабинета могут вдруг отвлечь находящиеся во дворе люди или телефон, торопливо заговорил:

— Спасите, во имя Аллаха, моего сына — он на базе райпотребсоюза кладовщиком работает, Рахматулла зовут, вы его видели, у него как раз самый большой склад, где начальство дефицитом отоваривается. Недостача крупная, но мы погасим долг, только бы закрыли дело…

— Это компетенция суда, прокуратуры, ОБХСС, милиции, я не могу вмешиваться в их дела. Разве вы слышали, Хамракул-ака, чтобы я выгораживал растратчиков и преступников? — жестко ответил Пулат Муминович, пытаясь пройти к двери, считая, что разговор окончен, но старик неожиданно ловко вскочил и загородил ему дорогу: