Рауль Мир-Хайдаров - Судить буду я

Но Сенатор отмахнулся от предложения, как от чего-то несущественного, вздорного, и сказал с раздражением:

— Ты ничего не понял. У нас считанные дни, а вернее часы, мы ведь не знаем, сколько он точно пробудет в Италии. Необходимо немедленно связаться с Талибом, не важно, находится ли тот в Ташкенте или в Германии. А он должен передать нашу информацию своим подельщикам за рубежом, чтобы те, в Милане, взяли под микроскоп связку Шубарин-Стрельцов. Для них, я чувствую, это так же жизненно важно, как и для нас. А сейчас — на поиски Газанфара, мы должны найти его хоть из-под земли, и если останется время, заглянем в "Узбекистан", если уж загуляют, то до утра, я знаю привычки хана Акмаля.

Газанфара дома не оказалось, тогда они стали объезжать один за другим знакомые катраны, но Почтальона в них не было, и Сенатор занервничал. В последнем знакомый содержатель подсказал адрес нового катрана, где собираются представители бизнеса, новая для Ташкента элита, там они и отыскали Рустамова. Видимо, Газанфару шла масть, и он никак не хотел покидать игру, но Сенатор вдруг, наклонившись, что-то зло сказал ему на ухо, и тот стал поспешно собираться. Как только Почтальон сел в машину, Сенатор объявил непререкаемым тоном:

— А теперь слушай внимательно и не перебивай. Талиб, возле которого ты крутишься по нашему заданию, затеял какую-то крупную финансовую операцию с Шубариным, деталей которой мы не знаем. Афера, на наш взгляд, связана с деньгами из Европы или с банками, не зря сам Талиб дважды слетал в Германию, да и Шубарин час назад вылетел в Италию, но тоже через Германию. Мы думаем так, потому что на сегодня банк Японца — единственный частный банк в Узбекистане, имеющий правительственную лицензию на валютные операции. У нас неожиданно появились доказательства, что банкир связан и с прокуратурой республики, и с КГБ. И мы немедленно должны поставить в известность об этом Талиба, где бы он ни находился.

— А вы же с Артуром Александровичем старые друзья! — с опаской выдавал из себя растерянный Газанфар.

— Все течет, все меняется, — философски изрек долго молчавший Миршаб.

— Мы не можем быть в компании с человеком, сотрудничающим за нашей спиной с КГБ, — заметил Сенатор, словно всю жизнь, с рождения, был вором в законе, а не человеком, курировавшим все правовые органы в республике, и спросил: — Куда ехать?

— В Рабочий городок. Радиальная, 12, дом с голубыми воротами. Но он вряд ли вернулся из Гамбурга, я на днях видел кое-кого, с кем он общается, но ждут его со дня на день, — ответил Газанфар без особого энтузиазма, понимая, что влип еще в какую-то опасную историю и наживает очередного врага — Японца. "А если эти двое по привычке блефуют и затевают что-то против Талиба?" мелькнула у Рустамова внезапная мысль, от которой вмиг похолодело все внутри, а вслух спросил неожиданно для себя:

— Нет ли у вас чего-нибудь выпить?

Сенатор приоткрыл "бардачок" машины Миршаба и нашарил в нем фляжку, они имели одинаковую привычку возить с собой спиртное, особенно с тех пор, как оно стало дефицитным.

— Если Талиб не вернулся, дело осложняется, но ты должен будешь обязательно найти людей, с кем он крутится, тех, кто стоит над ним или под ним, желательно первых. Мы им передадим информацию, а они пусть срочно свяжутся с Германией, — сказал Сенатор, передавая хромированную фляжку с коньяком.

Въехали в Рабочий городок уже в темноте, улицы, как и повсюду в нынешнее время, не освещались, лишь на Радиальной, возле дома Талиба, с высоких фонарных столбов ярко горели огни. У высоких кованных железом ворот было в беспорядке припарковано с десяток новеньких автомобилей модных расцветок: "мокрый асфальт", "брызги шампанского", "сирень", "металлик", в основном последняя модификация "девятки", но среди престижных "Жигулей" затесались и два "Мерседеса" строгих, не бросающихся в глаза цветов. У некоторых машин стекла оказались приспущены, хотя ни в кабинах, ни возле лимузинов никого не было, но это особый воровской шик — мол, у меня никто не посмеет угнать тачку. Впрочем, у дома Талиба такого действительно не могло случиться.

Когда машина остановилась, Сенатор попытался выйти вместе с Газанфаром, но тот усадил его на место, сказав не без издевки:

— Не в ЦК приехали, тут ждать придется. Хорошо, если согласится принять сразу после дороги.

Он направился к калитке в высоком заборе, которую тотчас приоткрыли со двора, словно ждали, и за Рустамовым раздался лязг задвигаемого засова. "Как в тюрьме", — почему-то успел подумать Сенатор. Прождали больше часа, к дому никто не подъезжал и никто не выходил. В сердцах они допили вдвоем оставшийся во фляжке коньяк. Сенатор уже порывался уехать, но Миршаб вполне логично урезонил: