Татьяна Ефремова - Вся собачья жизнь

Из меланхоличного оцепенения меня вывел звонок мобильника. Ларка. Я нажала кнопку и медленно-медленно поднесла телефон к уху. Поэтому поспела только к середине выпаленной взахлеб фразы:

– … Все время на правом боку. И глазки такие грустные-грустные. Что мне делать?

– С глазками? Или с боком?

– Да нет, – слегка притормозила озадаченная Ларка, – со всей Лизой. Что мне с ней делать?

– А что с Лизой?

– Ну я же тебе говорю, она грустная какая-то с утра. Лежит все время и на меня смотрит. Пристально. Вдруг она заболела?

Я попыталась представить лохматую Лизу, лежащую на правом боку и пристально наблюдающую за хозяйкой. Ничего трагичного в этом нет. Я вот тоже с утра грустная и за Валерой пристально наблюдаю. Что же мне теперь, звонить во все колокола по этому поводу? Обычная осенняя хандра. Грустно, не грустно – никому нет дела. Поднимайся и иди на работу. Это маленькой лохматой мерзавке хорошо, сделала грустный вид – и у хозяйки вселенская катастрофа. Телефонные совещания и поиск единственно правильного решения. Хорошо быть собакой!

– Хорошо быть кисою, – задумчиво сказала я в телефон, – хорошо собакою… Ты, кстати, почему не на работе?

– Я отпуск взяла, пока Лиза маленькая. Чтобы рядом с ней быть, пока она привыкает.

– Отпуск по уходу за собакой? Неплохо.

– Ты скажи лучше, что мне с ней делать? Может, ветеринара вызвать?

– Оставь ее в покое, – посоветовала я. – Ей просто грустно. Осень на дворе, меланхолия. Она думает, как жить дальше.

– Вот и Света сказала, чтобы я ее в покое оставила. Лизу, не Свету. Тоже сказала, что грустно. А я боюсь, вдруг она заболела.

– Не бойся, – успокоила я Ларку. – Если твоя Лиза заболеет, она тебе скажет.

Отключив телефон, я снова уставилась на болтающегося по кабинету Валеру. Эх, я бы сейчас тоже с удовольствием на правый бок легла. Неплохо это – лежать дождливым осенним днем на боку, следя за кем-то взглядом. А этот кто-то будет за тебя переживать, беспокоиться, спрашивать, не заболела ли. Вот оно счастье! Ну почему так везет только собакам?

– Наташ, ты не заболела, случайно? – Валера стоял возле моего стола и, наклонившись, обеспокоенно меня разглядывал. – Вид у тебя какой-то нездоровый.

Чем ему мой вид не нравится? Обычный вид. Тоже мне, диагност! По внешнему виду самочувствие определяет.

– Может, тебе домой пойти? – не унимался начальник. – Отдохнешь, отлежишься. Лекарства какие-нибудь попринимаешь. А то в такую погоду и заболеть недолго. А ты нам здоровая нужна.

Я от такой заботы чуть не прослезилась. Надо же, какие люди меня окружают. Чуткие и внимательные. Даже неудобно врать, что заболела. Но не рассказывать же Валере, что мне просто работать не хочется. Пусть думает, что заболела. Ему приятно будет чувствовать себя внимательным и великодушным.

– Да, что-то неважно я себя чувствую, – подтвердила я, опустив глазки. – Пойду, пожалуй, отлежусь денек. Или два.

Я не стала ждать, пока Валера попросит меня дважды и, схватив сумку и куртку, выскочила в коридор.

Сердце пело. Это надо же, как повезло! Не успела рабочая неделя начаться, как тут же и закончилась. У кого-то может понедельник – день тяжелый, а у меня вот какой везучий. И даже погода уже не казалась слишком мрачной. Погода как погода. Осенняя. Тем более, дождь почти перестал. Идти домой было просто глупо, и я позвонила Димычу.

Он как будто ждал моего звонка, ничуть не удивился.

– Ты где сейчас? Давай приезжай ко мне, дело есть.

– Что за дело?

– Съездим к этому их главному собачьему судье. По совместительству директору дрессировочного центра.

На крыльце городского управления внутренних дел стоял, ежась, почти весь Захаровский отдел. Все трое: рыжий вертлявый Толик, всегда спокойный и какой-то сонный Серега, в своих круглых очочках и растянутом свитере напоминающий программиста-неудачника, и квадратный Боря – неисправимый добряк, занимающийся на досуге гиревым спортом. Борю, несмотря на его внушительные габариты, мне всегда почему-то хочется назвать Бориской. Обычно я сдерживаюсь, но иногда «Бориска» срывается с языка. Боря на меня не обижается, он вообще ни на кого не обижается, хотя сразу об этом и не догадаешься. Бориска всегда задумчив и сосредоточен. Улыбается он редко, соображает медленно. Я поначалу недоумевала, что такой тормоз делает в отделе, где надо хоть иногда шевелить мозгами? Но после одного случая изменила свое мнение о Боре на прямо противоположное. Решения он принимает всегда верные и часто неожиданные. И я ведь уже говорила, что он добряк?