Джеймс Гриппандо - Не вижу зла

— Ваша честь, обвинение закончило.

— Благодарю вас, — сказал судья. Все встали. Судья отпустил присяжных. Когда последний из них вышел из зала суда, Линдси, адвокаты и зрители опустились на свои места.

Судья сделал несколько объявлений административного порядка, потом взглянул на Джека.

— Мистер Суайтек, если ваша клиентка сочтет нужным представить какие-либо доказательства в свою защиту, предлагаю вам быть готовым сделать это в девять часов утра в понедельник. — Он стукнул по столу молотком и объявил: — В слушании дела объявляется перерыв.

— Всем встать! — прокричал пристав.

Судья удалился в свой кабинет, и зал заседаний заполнился гулом голосов. Джек повернулся к Линдси.

— Впереди большой уик-энд, Линдси. Наступило время принять решение, — сказал он.

— Принять решение о чем?

Джек защелкнул портфель и ответил:

— Обо всем.

В супермаркете Марио им был оказан весьма холодный прием.

Судебные заседания помешали Джеку получить еженедельный урок кубинской культуры, которые давала ему бабушка, поэтому он был твердо намерен посетить магазин вместе с Abuela в субботу утром. По телефону она добрый десяток раз говорила ему, что в этом нет необходимости, что ничего страшного, если они один раз пропустят свое маленькое свидание. После того как он вернулся с Кубы, она отказывалась обсуждать с ним то послание, которое она надиктовала ему на автоответчик, и посещение Джеком кладбища. Он же, в свою очередь, пообещал ей больше не заговаривать на эту тему, уверив, что поход в супермаркет будет всего лишь развлекательной экскурсией, ничем более. Abuela с явной неохотой пошла ему навстречу, но в конце концов Джеку удалось убедить ее. Однако после первых же минут, проведенных в магазине, он понял, что ее нежелание отправляться с ним за покупками имело совсем другую причину.

— Почему они так пристально смотрят на нас? — поразился Джек.

— Не на нас, mi vida. На тебя.

Возмущение кубинской общины, вызванное возможностью появления в суде кубинского солдата в роли свидетеля, достигло высшей точки после поджога «мустанга» Джека, но поток злобных писем и яростные нападки на разговорном кубинском радио [13] Имеются в виду радиопрограммы в разговорном жанре. неуклонно нарастали, с тех пор как Джек заставил Алехандро Пинтадо помучиться на месте для дачи свидетельских показаний. В первые четыре года работы адвокатом Джеку приходилось защищать осужденных к высшей мере наказания, поэтому он привык к критике. Но субботним утром в «супермаркете Марио» Джек столкнулся не с безликой яростью незнакомцев, расположения которых Джек не искал и в котором не нуждался. Это были добрые соседи, обычные люди, игравшие с его бабушкой в домино в парке. Это была женщина из отдела кулинарии, которая подавала ему кофе еще до того, как он успевал попросить ее об этом, — причем именно такой, какой он любил. Это был кассир, продававший ему билеты беспроигрышной лотереи, который всегда настаивал, что некое определенное сочетание дат рождения Джека и Хосе Марти непременно поможет сорвать большой куш. Это был семидесятидевятилетний «бой» со склада, который рассказывал Джеку о перестрелках на Восьмой улице (задолго до того, как она стала именоваться «Калле Очо») между сторонниками Батисты и приверженцами Кастро. И это был мясник, который вечно смеялся над жутким испанским Джека и говорил ему, как хорошо, что его мать была родом из Бехукаля, потому что акцент не помог бы Джеку заработать даже звание «почетного кубинца». Джек ожидал волны недовольства со стороны кубинской общины, и в какой-то степени даже смирился с ней. Но то, что от него отвернулись именно эти люди, поразило его до глубины души.

— Давай купим хлеба, — предложил Джек.

— Я думаю, нам лучше пойти домой, — откликнулась Abuela.

По выражению ее лица он видел, как она страдает, но еще не был готов сдаться и отступить. Он поцеловал ее в лоб и сказал:

— Подожди меня здесь. Я куплю хлеба и заберу с собой все неодобрительные взгляды.

Джек дошел до конца прохода и поднырнул под знак, указывающий дорогу к «Горячему хлебу». Это было помещение в задней части магазина, отделенное от основных торговых площадей толстым прозрачным пластиковым занавесом, который висел в дверном проеме и не пропускал жар от пекарен. Мужчина в белом комбинезоне и белой футболке загружал в духовой шкаф очередную порцию теста.