Джеймс Гриппандо - Не вижу зла

— Yo comprendo, — отозвался Джек. — Я понял.

Они продолжали двигаться на запад вдоль береговой линии по широкой авенида Масео и остановились у отеля «Насьональ». Водитель с удовольствием продолжил бы и дальше возить их по городу, знакомя с достопримечательностями, но Джек положил конец экскурсии, щедро расплатившись с ним.

— Gracias, спасибо, — сказал Джек, протягивая ему две двадцатки, что составляло примерно месячную зарплату врача.

Среди других гостиниц Гаваны отель «Насьональ» представлял собой классическую гранд-даму образца 1930 года, возвышаясь на обрывистом крутом берегу, откуда открывался великолепный вид на порт и залив Гаваны. Его создатель спроектировал также и знаменитый «Брейкерс-отель» в Палм-Бич. Эта кубинская жемчужина была построена в испанском стиле, к главному входу вела длинная подъездная дорожка, обсаженная по сторонам стройными королевскими пальмами. Фойе отеля кричало о роскоши, пусть даже показной и хвастливой: мозаичные полы, мавританские арочные проемы и высокие потолки с балочными перекрытиями. Джек огляделся и заметил у стойки бара туристов, потягивающих обязательные «дайкири» с лаймом и «мохитос» с ромом. Он приметил также и группку бизнесменов, угощавшихся креветками величиной с кулак и лобстерами с топленым маслом. Из ночного клуба доносились звуки сальсы, смех танцующих людей, болтовня состоятельных европейцев, приехавших на каникулы.

И тут он услышал напоминание портье за конторкой:

— И еще одно, сеньор. Местные жители не допускаются в отель. Это закон, и я вынужден сказать вам об этом. Поэтому, пожалуйста, не приводите их сюда.

— Конечно, — ответил Джек. С горькой иронией он вспомнил старый туристический лозунг Майами: «Майами — глазами местного жителя». Здесь этот лозунг звучал бы иначе: «Куба — глазами КОГО УГОДНО, только не местного жителя».

Джек и София заняли отдельные номера на недавно подремонтированном шестом этаже. Джек раздвинул занавески и открыл окно, чтобы полюбоваться открывающимся видом. Лицо ласкал теплый, нежный ветерок. На востоке перед ним раскинулась панорама гаванской бухты, где взрыв корабля «Мэйн» послужил сигналом к началу испано-американской войны. Он помнил, что где-то к западу лежит городок Мариэль, стартовая точка печально известной лодочной переправы, благодаря которой четверть миллиона кубинцев — «мариэлитос» — перебрались в Майами в начале 1980-х годов. Большинство сумели ассимилироваться, но двадцать пять тысяч попали в США прямо из тюрем Кастро, и, по крайней мере, один из них был снова осужден за убийство и закончил жизнь в камере смертников Флориды. Джек хорошо знал этого «одного из них», поскольку молодой и единственный сын губернатора Гарольд Суайтек был его адвокатом — до тех пор, пока того не казнили на электрическом стуле.

Джек ощутил слабую тошноту.

Зазвонил телефон. Джек вернулся в комнату и снял трубку. На другом конце провода заговорили по-испански:

— Тебе одиноко, красавчик?

Джеку понадобилось несколько секунд, чтобы мысленно перевести вопрос, не будучи уверен, что понял правильно. Затем он коротко рассмеялся и сказал:

— София, перестаньте дурачиться.

— Меня зовут не София. Но я могу стать и Софией, если хочешь. Я могу стать кем угодно. Я могу сделать все, что ты захочешь, все, что ты только пожелаешь, и столько раз, сколько захочешь. У тебя когда-нибудь была шестнадцатилетняя девочка? Все, что тебе нужно сделать, это…

Джек повесил трубку. Очевидно, посыльный, или швейцар, или кто-то еще пустил слух, что в номере 603 остановился одинокий американец. Предупреждение портье о том, что местные в отель не допускаются, эхом прозвучало у него в голове.

«Ну да, правильно. Употребление наркотиков в ночных клубах Майами-Бич строго запрещено».

Джек присел на край кровати — на самый краешек. Он вдруг подумал о том, сколько шестнадцатилетних кубинских девушек лежали на этих простынях, а потом вспомнил тех двух свиней в аэропорту, которые рассуждали о том, как хороши и как дешевы здешние женщины. Он схватился за телефон и набрал номер Софии.

— София, привет. Это Джек.

— Что случилось?

— Я хотел сообщить вам, что съезжаю отсюда.

— Вам не нравится номер?

— Номер отличный. Я просто не хочу оставаться здесь.

— Куда вы намерены отправиться?

Он помедлил, прежде чем ответить. Перед его мысленным взором возник образ бабушки, которая прожила в одном и том же доме-развалюхе целых тридцать восемь голодных лет. Он представил себе, как Abuela прощается с его матерью, благословляя ее на бегство в Майами. Бабушка не знала, что больше никогда не увидит свою юную дочь. Он подумал о туристах, потягивающих ром, поглощающих креветки, покуривающих сигары, и о тех молоденьких девушках, которые стали проститутками.