Джеймс Гриппандо - Не вижу зла

— Увы. Сегодня вечером она хочет побыть одна.

— Не могу сказать, что виню ее. Все уловки, к которым она прибегла за последние пару месяцев, вся ложь, которой она нас потчевала, — все это свалилось ей на голову. Или, точнее говоря, на голову Брайана.

На линии воцарилась тишина, как если бы София не знала, что сказать. Наконец ее голос раздался снова:

— С вами все будет в порядке, Джек?

Джек смотрел на экран. Показывали баскетбол. Подумать только, всего несколько дней назад он лелеял тайную надежду когда-нибудь сходить с Брайаном в спортивный зал, может быть, даже сыграть с ним один на один. Наверное, это было бы здорово — сыграть с кем-то, кто не сбивает тебя на пути к корзине, как это регулярно проделывал Тео. Этого не будет.

— Конечно, — ответил он. — Со мной все будет в порядке.

— Позвоните мне, если вам что-либо понадобится. Или если просто захотите поговорить с кем-нибудь.

— Спасибо. До завтра.

Она попрощалась, и Джек повесил трубку. Он глубоко вздохнул, но выдохнуть не успел — телефон зазвонил снова. Он поднял трубку.

— Да, София?

— Вы уверены, что у вас все в порядке?

— Разве по моему голосу этого не чувствуется?

— Вы разговариваете, как человек, который очень старается, чтобы его голос звучал нормально, или как человек, у которого сейчас все хорошо, но, как только он сядет и задумается над тем, что случилось в действительности, ему станет плохо.

Джек посмотрел на телефон, не веря своим ушам. Последний раз он вел подобный разговор, когда был женат.

— Со мной все в порядке.

— Настолько в порядке, чтобы сделать кое-что?

— Что именно?

— Вы когда-нибудь были в Kaca Tya на пляже? Там наверху очень неплохая закусочная. Я даже не стану разговаривать о судебном процессе, если вы сами этого не захотите. То, через что вам пришлось пройти сегодня, просто ужасно. А если вы будете сидеть дома в одиночестве, то вам станет еще хуже.

— Спасибо. Может быть, в другой раз.

— Хорошо. Позвоните мне, если передумаете.

— Конечно. Спокойной ночи.

Он повесил трубку и прикрыл глаза, погружаясь в покой и уют большого кожаного кресла. Телефон зазвонил в то самое мгновение, когда его тело расслабилось. Он ответил, добавив в голос капельку недовольства и раздражения.

— София, клянусь могилой своей матери, что со мной все в полном порядке.

На другом конце линии возникло явное замешательство, потом раздался голос:

— Это Джек Суайтек?

Джек выпрямился в кресле.

— Да, извините. Я принял вас за другого. Кто это?

— Меня зовут Марица Родригес. Бывшая Марица Торрес.

— Должно быть, вы…

— Я бывшая жена Гектора Торреса.

Джек хотел было из вежливости сказать, что принял ее за дочь, хотя по голосу чувствовалось, что звонит немолодая женщина.

— Чем могу вам помочь?

— Я бы хотела встретиться с вами, — сказала она.

— Зачем?

— Я слежу за вашим судебным процессом с самого первого дня. Должна заметить, что у меня сразу возникли сомнения в том, что Гектор нашел настоящего виновного в преступлении. Но когда я узнала, как он обращается с вашей клиенткой, все сомнения исчезли. Бедная женщина. Однако это очень похоже на Гектора. Он всегда обращается с жертвой, как с преступником, особенно если приходится иметь дело с женщиной, подвергшейся насилию.

— Вы хотите что-то сообщить мне по поводу процесса?

— Можно и так сказать. Я только что смотрела вечерние новости. И, когда увидела, как мой бывший муж распинается по поводу долгой дружбы, связывающей его с вашим отцом, я поняла, что больше не могу этого вынести. Я должна вам кое-что рассказать.

— Что именно?

— Э-э… — Она умолкла, словно не знала, какова будет реакция Джека на ее слова. — Это по поводу вашей матери.

Джек оцепенел. Ему было над чем поразмыслить, а завтра предстояло вновь скрестить шпаги с Торресом во время представления опровергающих доказательств. Но он уже достаточно долго занимался своим делом, чтобы знать, что люди, которые охотно готовы разговаривать сегодня, завтра могут не раскрыть рта.

— С удовольствием поговорю с вами, миссис Родригес. А теперь скажите мне, где вам удобнее встретиться.

Джек встретился с Марицей Родригес у нее дома в Пайнкресте.

Южную Флориду нельзя было назвать колыбелью Мак-Мэншн — огромных ранчо стоимостью несколько миллионов долларов, настолько похожих одно на другое, что их можно было рассматривать как типовые домики для презренных богатеев, — но она была близка к этому. По окрестностям прошлись бульдозеры, и старомодные постройки пятидесятых годов, напоминавшие коробки из-под обуви, сменились особняками площадью девять тысяч квадратных футов, где потолки высотой двадцать футов, сплошные стеклянные стены и четырехзначные ежемесячные счета за кондиционирование воздуха считались обычным делом.