Михаил Ахманов - Массажист

– Пустовато у вас, товарищ подполковник, – произнес Джангир Суладзе, сверкнув на стол огненными черными очами.

Глухов согласно кивнул.

– Пустовато. Но ты, во-первых, зови меня Яном Глебовичем, а во-вторых, не думай, что множество бумаг способствует движениям в делах. Знаешь, когда Черчилль пришел к власти и занял кабинет предшественника, его поразили бумажные горы на столе, в шкафах и на диване. Если все читать, не будет времени решать и думать – так он сказал и распихал бумаги другим министрам и помощникам. Стол его был чист. Он знал, как заставить работать подчиненных.

– А много ли подчиненных у вас, Ян Глебович? – с интересом спросил Суладзе, играя блестящей пуговицей мундира.

– Немного, – со вздохом признался Глухов, накрыв ладонью папку. – По этому делу – ты один.

По другим делам было не меньше, но и не больше, так как бригада "Прим" петербургского УГРО не отличалась многочисленностью. За стенкой с пейзажем, в самой просторной комнате, которую прозвали "майорской", сидел Гриша Долохов с Линдой Красавиной; за ними, в двухместных клетушках, располагалась бригадная боевая сила рангом помельче, зато ногами побыстрей – Верницкий, Голосюк и Караганов с тремя лейтенантами-практикантами. Напротив был кабинет Олейника, такой же маленький, как глуховский, и еще одна комнатка побольше, которую занимала Надежда Максимовна – бессменный секретарь и делопроизводитель. С ней у Глухова были сложные и деликатные отношения, особенно после смерти Веры.

Он покосился на Суладзе, но тот сидел с мечтательным лицом – видно, размышлял, как очистит стол по принципу Черчилля, выйдя в генералы. Придвинув к себе его рапорт, Глухов кашлянул и, вспоминая, принялся водить пальцем по строчкам.

– Хорошо пишешь, Джангир, красиво, но лучше бы без излишеств... Значит, так: обыск ты произвел, замки проверил, с Мироновым и Орловой побеседовал... А с участковым? Что участковый о нашей генеральше говорит? И в жилконторе? В жилконторе был? Что там?

– А ничего, Ян Глебович. Сказали, что за квартиру, свет и воду платила исправно, соседей не затапливала, не шумела и не устраивала пьянок. А участковый... Участковый там крутой. К вам мечтает перевестись, в УГРО, и потому сосредоточен на грабежах и кражах. В помощи не отказал, но ничего интересного не выяснил. Ему не до бабулек-генеральш.

– Раз так, мы его не возьмем, – пробормотал Глухов, внимательно перечитывая абзацы, где говорилось об обыске. – К бабулькам надо уважение проявлять... эпоха у нас такая, когда бабульки в цене... сегодня она бабулька, а завтра – премьер-министр или там госсекретарь... мигнет, и бомбы посыплются... или соберет внучат под красным флагом – да в Сербию... – Он оторвался от рапорта и спросил: – Была у нашей покойницы телефонная книжка? Письма, открытки, дневник? Рецепты там кулинарные, список продуктов, любые записи? Знаешь, старики на память не надеются, записывают то да се... Что нашел?

– Писем она не хранила, а может, не получала, и дневников не вела, – доложил Суладзе. – Книжка с телефонами имеется, могу представить. Но номеров в ней не густо. Московские подруги юных лет, и почти при каждой – дата. Я обзванивал – умерли. Еще телефон Орловой, райсобеса, поликлиники, жилконторы... ну, и так далее. Оздоровительный центр "Диана", электрик, водопроводчик, нотариус...

– Нотариус... Тот, который сделку с квартирой оформлял?

– Он самый. То есть, она самая. Красивая женщина, – признался капитан и покраснел.

– Значит, и с ней была беседа, – произнес Глухов. – Молодец! Обстоятельный ты мужик, Джангир, серьезный! И чем эта Орлова недовольна, все жалобы пишет... – он небрежно пошевелил папку. – Ну, раз ты добрался до красотки-нотариуса, то уж у Миронова наверняка побывал? На прежней квартире генеральши?

– Само собой, Ян Глебович. Хоть не очень приглашали, но настоял и побывал.

– И какие впечатления?

– Смутные. Конечно, Миронов не шесть тонн генеральше доплатил: у него была квартира трехкомнатная, но шестьдесят пять метров и на Северном, а она отдала тоже трехкомнатную, но метраж – восемьдесят два, в старом фонде, на Суворовском. Семнадцать метров разницы плюс центр... Можно двенадцать тысяч получить, можно – двадцать... И потратить их можно. Дать, к примеру, взаймы.

– Орлова об этом бы знала, – возразил Глухов и снова уставился в рапорт. – Квартира покойной – на третьем этаже... Вот здесь ты написал: опрошены ближайшие соседи... Надо думать, сверху, снизу и на лестничной площадке... А на девятый этаж ты поднимался? Или на двенадцатый?