Никита Костылев - А вы, случайно, не убийца?

– Ну уж никак не нажираться до соплей, – ответил я.

– Я поняла, – кивнула девушка. – У меня и не было надежды, что ты нам поможешь.

– Постой, – хмыкнул я. – Аргументируй. Значит, я приезжаю сюда, вижу вас пьяных в дым. А потом ночью встречаю тебя в клубе, где ты мне рассказываешь страшилку об ужасном Артуре-убийце, который преследует твою подругу, убивает детектива и теперь он здесь. Жаждет мести. А вы, не додумавшись во время пьянки ни до чего хорошего, решили прибегнуть к помощи мальчика по вызову? Решили, пускай лучше он мне череп проломит?

– Я… я не знаю.

– Я знаю, – заявил я.

– Ты…

– Пошла вон, – просто ответил я.

– Я поняла, – кивнула девушка, поднялась, а затем медленно спустилась по лестнице вниз и растворилась в толпе.

– Твою мать! – Зло стукнул по столу я и обернулся к стоящей в паре метров официантке: – Что у вас самое убойное? Какой коктейль?!

– «Унесенные ветром», – ответила она.

– Давайте.

– Секунду, – кивнула официантка и ушла.

Я закрыл глаза и проклинал себя. Ну зачем?! Ну куда? Ну что дальше? Почему так? Ладно. Тихо-тихо. Я постарался собраться с мыслями. Только не дергайся. Не надо тебе этого, Николай, понимаешь? Я же чувствую, что у тебя только одно желание – схватить эту Арину за руку и сказать: «Все будет хорошо, ничего не бойся. Пойдем». Знаю тебя как облупленного, Воронцов. Это сердце говорит – нельзя человека в беде бросать, нельзя проходить мимо, говоря: «Это меня не касается». Нельзя просто так выслушать и сказать: «Пошла вон». Нет, Коля. Не выйдет у тебя заставить совесть замолчать, а самому весело проводить время. Воспитали тебя так, интеллигента. Да, я сказал интеллигента. Ведь родители растили милого доброго мальчика, который знает, что такое хорошо, а что такое плохо. Знает, где плохие дяди, а где хорошие. И с таким воспитанием мальчик рос, пока не стал замечать, что все не так, как говорят мама и папа. Они мне не врали, они правда верили, что человек должен быть добрым и хорошим в этом циничном и злом мире. И тогда что-то изменится. Я пробовал. Ничего не изменилось. Мир не посмеялся и не поплакал – все просто прошло мимо. Вот так вот. Я никому ничего не должен. Я не должен сейчас вскакивать и бежать к этой пустоголовой Марине, которая сама дел натворила, вляпалась в дерьмо, погубила другого человека. А не может ли это быть враньем? А что? Чем она мне может это доказать? Мамой клянусь? Было – проходили. Так что тогда? А зачем им тогда все это? Может, это просто развлечение девчат, которые решили поиграть со мной. У них, возможно, игры такие – прикалываются, даже версию придумали про мифического парня… Бывает такое? Прикалываются люди по-жесткому? Прикалываются. Ладно, даже если она хотела использовать меня как щит, при этом упрашивая подружку соблазнить для дальнейшего использования в охранных целях. Все может быть. Так, а если этот придурок действительно подбирается к Марине с ножом за спиной? Если он ее прирежет, что потом? Евгений Дмитриевич вполне может и на меня обрушить ментов – денег у него хватает, проблем мне обеспечит. Не подумайте, что я трусливый ублюдок, который только о себе думает, просто я должен просчитать все. Только так можно в моей ситуации чувствовать себя комфортно. Или хотя бы удовлетворительно. Я должен продумать ВСЕ. Что-то в этой истории не сходится, только я не могу сказать что. Какой-то винтик в механизме крутится не так. А я смотрю в упор и не замечаю, что этот винтик на самом деле крутит весь процесс совершенно в другом направлении. Рядом со мной рухнул Алекс и проговорил:

– В туалет хочешь?

– А? – отвлекся от тяжелых дум я.

– Лицо, говорю, напряженное, – пояснил друг.

– Н-нет, то есть да, – почесал я затылок. – Думаю. Напряженно и сконцентрированно.

– Молодой человек, ваш коктейль, – подошла девушка с подносом.

– Ёшкин крот! – аж приподнялся с места Алекс. – Ты… – Он осмотрел огромную тару, которую мне принесли, и подозрительно спросил: – Друг, ты жить хочешь? Это же… запрещено. Это много, это опасно.

– Кем запрещено? – удивился я.

– Это… Женевской конвенцией, – проговорил Алекс.

– Ты хоть знаешь, о чем она? – спросил я.

– Нет, – помотал головой тот.

– Молодой человек, вы пить будете? – спросила официантка.

– А что, мне помощь потребуется? – спросил я.

– Да, – усмехнулась она. – Вы будете пить, а я параллельно подливать.

Я быстро встал и проговорил, ткнув пальцем в сторону Алекса, который истекал слюной: