Марина Серова - Несветская львица

Поднявшись на лифте на шестой этаж, мы вышли на площадку, и я сразу же увидела стоявшую возле дверей одной из квартир старушку, которая при виде нас немедленно заголосила:

– Там он, там! Держите его!

Ясенев бросил на нее недоуменный взгляд и раздраженно уточнил:

– Кто там?

– Бандит этот! – выпучив глаза, сообщила старушка и, видя, что ее не понимают, принялась объяснять: – Я еще из-за своей двери звонок услышала. Долго он звонил, только ему не открывали. А потом вижу в глазок: он сам дверь раскрыл и в квартиру – шмыг! Тут я и думаю: как же он мог сам-то дверь открыть? Решила узнать, мало ли кто сейчас по квартирам ходит! Вошла я в дверь, а он уж его и убил!

– Да кого убил-то? – воскликнул Ясенев, пытаясь отодвинуть бабку и пройти к двери.

– Так хозяина! – Бабка посмотрела на Ясенева так, словно сомневалась в его умственных способностях.

Аркадий Николаевич уже решительно отстранил ее и шагнул к двери, но я остановила его и прошла первой. В прихожей, прислонясь к шкафу-купе, стоял Всеволод. Вид у секретаря был неважнецкий. Он был бледен, подрагивал, а глаза его растерянно смотрели в одну точку. Из прихожей была видна часть комнаты. На полу, на пушистом светлом ковре, лежал человек. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в ковер, на котором расплылось темно-красное пятно. Пока что было непонятно, кто это, ясно лишь одно: человек, скорее всего, мертв…

Чтобы убедиться в этом, я прошла мимо трясущегося Всеволода и присела на корточки возле лежащего тела. Слегка повернув его голову, заглянула в лицо и увидела, что это Вадим Рогожин…

Вадим был в темно-синем с белой полосой махровом халате. На спине слева он был пропитан кровью. Мне хватило одного взгляда на его остекленевшие глаза, чтобы понять, что передо мной труп.

Следом в квартиру протиснулся Ясенев.

– Мертв, – коротко резюмировала я, показывая на Рогожина.

Ясенев машинально достал из кармана платок и приложил ко лбу, на котором выступили прозрачные капли. В этот момент не выдержал Всеволод: согнувшись пополам, он приложил обе ладони ко рту и рванулся в ванную комнату, даже не захлопнув за собой дверь.

– Держите его! – моментально всполошилась бабка.

– Да замолчите вы! – рявкнул на нее Ясенев, вращая глазами.

Бабка отшатнулась и обиженно поджала губы. Ясенев повернулся ко мне:

– Что делать-то будем, Женя?

– Придется вызывать полицию, – произнесла я. – Обязательно.

Ясенев закатил глаза.

– Какую полицию? – простонал он. – Мне ехать нужно! У меня встреча срывается!

– Если даже она сорвется, думаю, это не так страшно! – твердо произнесла я. – Но если уж вам так необходимо, договаривайтесь с кем-то из ресторанной охраны. Или с вашей служебной! Черт побери, неужели не найдется ни одного человека, который мог бы вас отвезти?

Ясенев достал сотовый телефон и принялся кому-то названивать. Я в это время по-быстрому осмотрелась. Возле ножки дивана я заметила гильзу от пистолета. Брать ее в руки я, разумеется, не стала. В комнате царила обстановка, обыкновенная для жилища одинокого мужчины. А именно таковым Рогожин и являлся, как я поняла. Никаких следов пребывания женщин: ни одежды, ни тапочек, ни косметики. Вадим Рогожин явно жил один. Но то, что он не сопротивлялся, а также его домашний вид свидетельствовали о том, что убил его человек, который был ему хорошо знаком и от которого Рогожин никак не ожидал подобного вероломства.

Ясенев тем временем вроде бы договорился и устремился в сторону входной двери, бросив мне через плечо:

– Все, я поехал! Держите меня в курсе.

Он взялся за дверную ручку, но тут послышался шум открываемых дверей лифта, а затем раздались голоса. Среди них превалировали два: твердый и уверенный мужской и радостный, визгливый – бабки, по-прежнему стоявшей на площадке.

Ясенев шагнул было на лестничную клетку, но сейчас же отпрянул. Выглянув в прихожую, я увидела несколько мужчин в полицейской форме.

– Ваши документы! – решительно потребовал стоявший впереди майор лет сорока.

Ясенев полез в карман пиджака и извлек оттуда паспорт.

– Я Ясенев, – уточнил он, передавая паспорт майору.

Тот безмолвно раскрыл документ и внимательно просмотрел его, после чего обратил свой взгляд на бабку. Та поспешно принялась рассказывать, как услышала долгий звонок в соседскую квартиру и как, маясь от безделья, решила сунуть нос не в свое дело и узнать, что случилось. Разумеется, не снабжая свой рассказ приведенными только что мною комментариями. В ее устах это звучало как проявление бдительности.