Зарубежный детектив 1977

Смоляк занял место в первом купе от входа. Именно с этой стороны вагона, как он теперь знал, и помещается цилиндр, в который Вархол должен будет вложить доставленную Котарским на кладбище пленку. По ту сторону границы пленку эту – кстати, подмененную уже Бежаном – кто-то должен будет изъять. Смоляк посмотрел на часы. Без пяти час. Вархол выйдет не раньше двух. На этот раз Смоляку не надо будет совершать головоломных трюков на ступеньках вагона. У него есть зеркальце.

Это небольшое продолговатое металлическое зеркало размером пять на два сантиметра он укрепил на присоске с внешней стороны окна. Сконструировано оно так хитроумно, что плотно прилегает к оконной раме, составляя как бы ее часть, и в то же время позволяет наблюдать за всем, что делается на ступеньках вагона. Таким образом, теперь можно вести наблюдение, не выходя из своего купе.

Ясинский расположился в противоположном конце вагона. В его задачу входило наблюдать за лицами, которые в Вене, возможно, вступят в контакт с проводником. Их следует заметить и сфотографировать.

Правда, Смоляк был уверен – до личных контактов дело не дойдет. «К чему? Получатель вполне может сам незаметно изъять материал из-под вагона».

Других пассажиров в купе не было. Смоляк, тщательно загримированный, сидел один, внимательно, наблюдая в зеркало. Вдруг там что-то мелькнуло. Смоляк снова посмотрел на часы. «Два. Значит, распорядок не изменился, – он все время побаивался, как Ou что-нибудь не изменилось. – Ну теперь все в порядке. До границы можно, пожалуй, и поспать. Таможенники все равно разбудят».

И действительно, они его разбудили. Правда, визит их в его купе длился недолго – у него был с собой только портфель со сменой белья, бутылкой водки, куском колбасы и термосом кофе. Таможенники проверили паспорт и перешли в соседнее купе.

Смоляк встал, походил по купе, разгоняя сон. Потом достал портфель, вытащил термос и выпил чашку кофе. Открыл окно. В купе ворвался свежий ветер, и спать сразу расхотелось. Мысли работали четко и ясно. Смоляк сел, выключил свет. На память пришел последний напутственный инструктаж Бежана: «Надо иметь в виду два возможных варианта изъятия материалов из пенала. Первый и наиболее вероятный – пленку попытаются изъять, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, ночью на ходу поезда, сразу после пересечения австрийской границы. В этом случае вероятно, что на одной из первых же австрийских станций кто-то подсядет в вагон. И второй вариант, на мой взгляд, менее вероятный – пенал опорожнят после прибытия поезда в Вену. В обоих случаях действуйте по обстановке. Опыта вам не занимать. Но советую сосредоточить внимание на первом варианте».

Проехали Чехословакию.

Теперь поезд шел уже по территории Австрии. Вдали замелькали огоньки станции. Первая австрийская станция. Перрон, к которому подкатил экспресс, оказался с той стороны, куда выходило окно Смоляка. Он выглянул. В вагон село всего два человека. Хлопнула дверь. Шаги в коридоре. Какой-то мужчина заглянул в купе, занятое Смоляком, и вошел, поставив на полку небольшой плоский чемодан. Снял пальто, сел у двери. Смоляк, заслышав шаги, прикрыл лицо плащом и притворился спящим. Однако через небольшую щелку он внимательно наблюдал за незнакомцем. «Мужчина – высокий, худой, в отлично скроенном костюме. На пальце золотой перстень», – профессионально фиксировал Смоляк в памяти все детали.

Поезд тронулся. Новый пассажир достал сигарету, закурил, затянулся раз, другой, потом решительным жестом сунул окурок в пепельницу, встал и вышел в коридор. «Он! – пронеслось в голове у Смоляка. – Надо ждать, не скрипнет ли дверь. Чу! Знакомый звук. Теперь скорей к зеркалу. Так и есть! Он!» В зеркале отчетливо видна была фигура на ступеньках вагона. «Молодец, Бежан. Да и я не промах, – с удовлетворением усмехнулся про себя Смоляк. – Но и они не лыком шиты, – тут же подумалось ему. – Даже по свою сторону границы осторожничают, не стали ждать конечной станции…»

Снова тот же знакомый скрип двери. «Возвращается. Теперь должен бы зайти в туалет умыться. Ara, так и есть». Снова томительно тянутся минуты. Наконец хлопает дверь в туалете, и тут же сразу открывается купе. На фоне светлого квадрата двери фигура незнакомца. Он входит в купе, садится. Смоляк по-прежнему притворяется спящим. Выжидает. Потом как бы вдруг просыпается, сбрасывает с себя плащ, вскакивает, открывает окно и высовывается наружу. Незаметным движением снимает зеркало. «Хоть и ловко приделано, да чем черт не шутит!» А теперь оно уже ни к чему. Он поднимает обратно окно и сонным голосом по-польски спрашивает: