Зарубежный детектив 1977

На вопрос о том, что делать с Хампусом Брубергом и Хеленой Ханссон, мягко говоря, ответить было трудно. К тому же пришлось решать эту проблему по телефону, что требовало времени.

— Где они? — спросил Мартин Бек.

— На Кунгсхольмсгатан.

— Задержаны?

— Да.

— Можем ли мы их арестовать?

— Прокурор думает, что можем.

— Думает?

Колльберг глубоко вздохнул.

— Они задержаны за попытку вывоза валюты. Но пока никакого обвинения им не предъявлено. Доказано, впрочем, что у Бруберга в кармане был фальшивый паспорт и что он стрелял из стартового пистолета, когда Ларссон и тот полицейский, любитель стрельбы, должны были его задержать. И мадам призналась, что занимается проституцией. К тому же у нее найден чемодан, набитый ценными бумагами. Она говорит, что эти бумаги, билет и все остальное дал ей Бруберг, пообещав десять тысяч за то, что все это будет доставлено в Швейцарию.

— И наверное, она не врет.

— Конечно. Но все дело в том, что они не успели уехать. Если бы у нас с Ларссоном хватило ума, мы бы оставили их пока на свободе. Сообщили бы в таможню, в паспортную полицию, и их задержали бы на аэродроме.

— Словом, ты считаешь, что доказательств недостаточно?

— Вот именно. Прокурор предполагает, что судья может отменить арест и удовольствоваться подпиской о невыезде.

— И выпустит их?

— Вот именно. Если только ты не убедишь прокурора в Мальмё, что эта пара может дать решающие показания об убийстве Пальмгрена. В таком случае мы имеем право арестовать их и отправить к тебе. Таково мнение юристов.

— А что ты сам думаешь?

— Да ничего. Во всяком случае, совершенно ясно, что Бруберг собирался удрать и увезти с собой массу денег. Но если вести эту линию, дело придется передать в другой отдел.

— А Бруберг имеет какое-нибудь отношение к убийству?

— Предположим, что, начиная с пятницы, он действует именно так лишь потому, что в четверг вечером умер Пальмгрен. Это же ясно, как день, правда?

— Да, пожалуй.

— С другой стороны, у Бруберга великолепное алиби по поводу самого убийства. Так же, как и у Хелены Ханссон и у всех сидевших за столом.

— А что говорит сам Бруберг?

— Он изволил сказать «ай», когда врач чинил ему морду. А больше ни слова.

— Подожди-ка, — сказал Мартин Бек.

Телефонная трубка стала влажной от пота, и он вытер ее носовым платком.

— Что ты делаешь? — подозрительно спросил Колльберг.

— Потею.

— Посмотрел бы ты на меня. Но вернемся к этому Брубергу. С ним договориться трудно. Насколько мне известно, все эти деньги и акции могут и на самом деле принадлежать ему.

— Гм, — пробурчал Мартин Бек. — А откуда он их взял?

— Не задавай мне таких вопросов. О деньгах я знаю только то, что у меня их нет. — Колльберг замолчал, по-видимому, обдумывая этот горестный факт.

— А как с этой девчонкой?

— Насколько я понимаю, тут все проще. Она болтает вовсю. Полиция нравов сейчас разматывает этот клубок и выявляет «девушек по вызову». Эта сеть явно охватывает всю страну. Я только что говорил с Сильвией Гранберг, она считает, что они без лишних разговоров могут арестовать Хелену Ханссон, во всяком случае, на время расследования.

Сильвия Гранберг была первым помощником комиссара в полиции нравов и, в частности, начальницей Осы Турелль.

— Ну, — проговорил Колльберг. — Так что мне делать?

— Было бы, конечно, интересно провести очную ставку, — промямлил Мартин Бек.

— Не слышу, что ты говоришь, — пожаловался Колльберг.

— Мне нужно подумать над этим. Я позвоню тебе через полчаса.

— Только не позже. В любую минуту на меня могут обрушиться и Мальм, и начальник полиции, и вся эта свора.

— Полчаса. Обещаю, — сказал Мартин Бек и повесил трубку.

Он долго сидел, положив локти на стол и сжав голову руками. Через какое-то время картина для него стала проясняться. Хампус Бруберг реализовал все свои ценности в Швеции и пытался бежать из страны. Он заранее отправил семью в безопасное место. Все это свидетельствует о том, что после смерти Пальмгрена его положение стало шатким.

Почему? По всей вероятности, потому, что в течение долгих лет он присваивал себе крупные суммы из доходов тех предприятий Пальмгрена, которые контролировал. Виктор Пальмгрен полагался на Бруберга, поэтому он мог считать себя в относительной безопасности, пока директор концерна был жив. Но когда Пальмгрена не стало, Бруберг не решился оставаться в стране. Значит, он чувствовал опасность, если не для жизни, то, во всяком случае, для своего благосостояния, и, возможно, предвидел долгое тюремное заключение.