Наталья Александрова - Кинжал всевластия

– Как он попал на место боев – я могу только гадать. А гадание на кофейной гуще – не моя специальность. Но скажу тебе, что еще во время Первой мировой войны члены тайных немецких мистических обществ, уходя на фронт, брали с собой амулет со свастикой в качестве оберега. А для того, чтобы узнать больше о происхождении кинжала, мне нужно взять его к себе на работу, изучить его как следует, посоветоваться со знающими людьми…

– Э нет! – вскрикнул Штандартен и накрыл кинжал рукой. – Ишь чего захотел! Кинжал этот мой, и я его никому не отдам!

– Что с тобой? – Куницын удивленно взглянул на него, пожал плечами. – Ты же сам ко мне пришел! Не хочешь – не надо, твое дело, я тебе не навязывался…

– Извини… – Штандартен смутился, убрал руки. – Знаешь, я все-таки не могу дать его тебе с собой.

– Как хочешь. – Куницын отвернулся, – дело твое, хозяин – барин. В таком случае не смею задерживать. У меня, знаешь ли, работы невпроворот…

Он демонстративно придвинул стул к письменному столу и плотно на него уселся, сразу было видно, что человек настроился на серьезную, долгую работу.

Штандартен поглядел сверху на тонкую Серегину шею, выглядывающую из воротника рубашки, и ему вдруг захотелось схватить эту шею и давить, давить изо всех сил. Серега начнет хрипеть и задыхаться, дрыгать ногами, все эти черепки и старые железки будут сыпаться вокруг, разваливаясь на куски, но Штандартен будет сжимать и сжимать руки у него на горле, и, в конце концов, его бывший одноклассник перестанет трепыхаться и затихнет. А он, Штандартен, возьмет кинжал и спокойно уйдет.

– Ты еще здесь? – холодно осведомился Куницын, не поворачивая головы.

Штандартен опомнился. Серега прав, он сам пришел, чтобы узнать про кинжал нечто важное. Сказал «А» – надо говорить «Б»! Придется оставить кинжал Куницыну.

– Ладно, – нехотя сказал Штандартен, – только на один день. Завтра зайду!

И вышел, решительно печатая шаг, чтобы не передумать.

– Господин, зайди к нам! – Из душной темноты выглянул хромой старик с завитой, выкрашенной хной бородой. – Зайди к нам, у нас самые лучшие девочки во всей Александрии! Жаркие, как знойный день, сладкие, как персик! Зайди к нам, господин, не пожалеешь! Ты познаешь райское блаженство, господин!

В доказательство его слов за спиной старика появилась толстая неопрятная женщина, увешанная серебряными украшениями, как рождественская ель игрушками, нагло и зазывно улыбнулась, облизнула полные развратные губы.

– Долго еще? – осведомился Рудольф, неприязненно покосившись на своего провожатого, смуглого, худощавого еврея в поношенном белом костюме. – Ты говорил мне, что это близко, а мы уже третий час шатаемся по этому базару!

– Совсем близко, господин барон, совсем близко! – заверил его провожатый, угодливо кланяясь. – Самуил вас приведет в удивительное место! Это – настоящая сокровищница, господин барон! Пещера, полная сокровищ!

Рудольф невольно поморщился. Что делает он на этом восточном базаре, среди шума и гомона на двадцати языках? Он, Рудольф фон Зеботтендорф, барон фон дер Роза, потомок славного немецкого рода, более тысячи лет служившего королям и владетельным князьям своим верным мечом и храбрым сердцем?

Блеяние коз и овец, ржание лошадей, хриплые крики верблюдов смешивались с зазывными голосами торговцев и проституток, гадалок и предсказателей судьбы, нищих попрошаек и ярмарочных шарлатанов. От запахов пота и благовоний, острых приправ и крепкого турецкого табака у барона кружилась голова.

Что он делает здесь?

Да то же самое, что делает уже не первый год в больших городах и жалких селеньях Востока, – разыскивает следы древнего знания, по крупице разбросанные и в тихих медресе, и на таких шумных и грязных базарах…

– Еще несколько минут, всего несколько минут, господин барон! – повторил Самуил, заглядывая в глаза богатому господину. – Потерпите еще немного!

– Зайди к нам, господин! – Из очередной лавки выглянул беззубый мужчина самого зверского вида. – У нас – самый чистый гашиш! Ты познаешь райское блаженство, господин!

«Все они обещают райское блаженство, – подумал барон раздраженно. – Все эти грязные, шумные, наглые, бессовестные торговцы наслаждениями, все эти беспутные дети Востока. Все они обещают неземное блаженство – но дают взамен дурные болезни, безумие и нищету. Нет, куда благороднее нордический характер, холодный и бесстрастный, как реки Севера…»