Наталья Александрова - Клавесин Марии-Антуанетты

Среди угнанных машин данный номер не числился, и патрульные уже собрались продолжить свой путь, как вдруг один из них, сержант Коржиков, бросил взгляд на сегодняшнюю ориентировку.

– Глянь-ка, Вась! – сказал он своему напарнику, сержанту Сухареву. – Эта тачка объявлена в розыск!

Патрульные оживились, сообщили по рации дежурному Управления, что обнаружили разыскиваемую машину, и собрались внимательно обследовать ее.

Правда, дежурный предупредил их, что согласно полученной ориентировке владелец данной машины – особо опасный преступник, что он наверняка вооружен, и предложил патрульным никаких самостоятельных действий не предпринимать и оставаться на месте вплоть до прибытия группы захвата.

– Да в ней вроде и нет никого! – ответил дежурному Коржиков. – Бросил машину ваш особо опасный! Так что мы только глянем, как там да что, а потом сообщим, нужна ли группа захвата.

Ответа дежурного патрульные не дождались. Они прихватили табельное оружие, покинули свою машину и направились к подозрительному объекту.

Однако не успели они подойти к серому автомобилю, как сержант Сухарев замедлил шаги и схватил своего напарника за плечо.

– Глянь-ка, Коль, – проговорил он, понизив голос. – Вроде есть там кто-то… может, правда группу захвата подождем?

Действительно, на переднем сиденье машины смутно виднелась какая-то сгорбившаяся фигура.

– Да брось ты! – отозвался смелый Коржиков, решительно двигаясь вперед. – Что мы, вдвоем с ним не справимся?

– Все-таки особо опасный! – возразил Сухарев и на всякий случай снял автомат с предохранителя.

– Я сам, может быть, особо опасный! – гордо проговорил Коржиков и, подойдя к подозрительному автомобилю, громко выкрикнул: – А ну, выходи, к чертовой матери, из машины, только без резких движений!

Неизвестный отчасти выполнил его приказ. То есть не стал делать резких движений. А если совсем точно – даже не пошевелился.

– Я тебе, хрен маринованный, что приказал? – рявкнул Коржиков, схватившись за дверцу машины. – Я тебе приказал выходить! Так что, сморчок соленый, пеняй на себя!

Он рванул дверцу, распахнул ее настежь и хотел вытащить непослушного водителя из машины… но вместо этого попятился и произнес длинную цветистую фразу, в которой упомянул нескольких святых в совершенно неподобающих выражениях.

– Что там, Коль? – осведомился Сухарев, заглядывая через плечо напарника.

– Сам погляди, – отозвался Коржиков, отступив в сторону. При этом его лицо, красное и обветренное от нелегких будней патрульной службы, приобрело не свойственный ему бледно-зеленый оттенок.

– Матерь Божья! – выговорил Сухарев, тоже на глазах бледнея. – Кто же его так?

Храбрый Коржиков не ответил: он отошел в сторонку, перегнулся пополам и изверг на землю съеденный час назад гамбургер, приобретенный им с большой скидкой в рамках антикризисной акции, проводимой придорожной закусочной.

На переднем сиденье серого автомобиля в странной и неестественной позе расположился высокий человек с круглым лицом, крючковатым носом и круглыми совиными глазами. Глаза эти были широко открыты, и в них читалось выражение крайнего ужаса, словно в последнюю секунду своей жизни он увидел перед собой всех демонов ада.

Но не это выражение круглых совиных глаз заставило побледнеть видавших виды сотрудников дорожно-патрульной службы. И уж точно не это выражение заставило несгибаемого Коржикова расстаться с гамбургером, купленным на законно заработанные деньги.

Как уже было сказано, у особо опасного незнакомца были круглые, широко распахнутые глаза, напоминавшие глаза совы или филина, крючковатый нос, похожий на клюв ночного хищника. Ниже этого носа у него, собственно говоря, ничего не было: нижняя челюсть и горло были буквально вырваны, на их месте виднелась кошмарная рана с рваными краями, как будто какой-то огромный зверь вгрызся в лицо незнакомца своими страшными челюстями…

Чтобы соединиться с Управлением, понадобилось много усилий: Коржиков держал рацию, а Сухарев трясущимися руками тыкал в кнопку, да и то попал не с первого раза.

Софочка вздрогнула и открыла глаза.

Она была не в постели и вообще не у себя в спальне: она в одной ночной рубашке стояла в каком-то коридоре, перед неплотно закрытой дверью, из-за которой пробивался тусклый неровный свет.

«Я сплю, – подумала девушка, – я сплю. Это мне только снится…»

Внезапно ей мучительно и непреодолимо захотелось открыть дверь и заглянуть за нее…