Наталья Александрова: Венец Чингисхана

Он потерял самого себя, растворился в темной воде, его душу охватила тяжкая безвыходная тоска. Казалось, еще мгновение – и его вообще не станет…

Но тут его выбросило волной на берег, и Илья Ильич осознал себя стоящим в просторной комнате позади художественной галереи.

Перед ним находился человек в круглых черных очках, с кистью и палитрой в руках.

– Да… – проговорил Илья Ильич неуверенно, чтобы только не молчать, чтобы убедиться, что голос ему подчиняется. – Да… мне нравится… я куплю у вас несколько картин…

Художник ничего ему не ответил, он снова углубился в работу.

Зато Ирина оживилась, подхватила Илью за локоть и повела к выходу, оживленно щебеча:

– Замечательно! Это верное решение! Кроме всего прочего, картины Алоиза – это замечательное вложение средств, прекрасная инвестиция! Со временем они будут только дорожать…

Она вывела спутника на крыльцо галереи, проследила, как он сел в свой «Мерседес», и вернулась в комнату Алоиза.

Тот отбросил кисть и повернулся.

– Ну как? – спросил с интересом.

– Как всегда блестяще! – воскликнула Ирина восторженно. – Он наш! Впрочем, я в этом ничуть не сомневалась… твоя сила растет день ото дня, ей никто не может противиться…

– Легкий случай, – художник небрежно взмахнул рукой. – Но есть кое-что, о чем мы должны поговорить. Адепты уже собрались?

– Да, они здесь, ждут тебя!

Алоиз сбросил перепачканную краской рубаху, оставшись в черной шелковой водолазке и узких черных брюках, вытер руки смоченным растворителем тампоном и уверенно, как зрячий, подошел к двери, скрытой за японской бамбуковой ширмой. Ирина последовала за ним.

Соседняя комната была обставлена с мрачной, фантастической роскошью. Черные стены покрывала роспись – удивительные золотые цветы переплетались, как будто боролись друг с другом за место под солнцем, под черным солнцем вечной ночи. Потолок тоже был черным, но он был густо усеян крошечными золотыми светильниками, повторяющими карту звездного неба. По стенам стояли золоченые кресла, обитые черным шелком, а в центре возвышался трон с высокой золотой спинкой, украшенной кроваво-красными камнями. Перед этим троном стоял небольшой алтарь из полированного черного камня.

Все кресла, кроме одного, были заняты – в них сидели на первый взгляд обыкновенные мужчины и женщины, старые и молодые. Их объединяли только черные шелковые шейные платки.

Ирина села в последнее свободное кресло, Алоиз опустился на трон с золотой спинкой, поднял руки, приветствуя присутствующих, проговорил своим удивительным голосом:

– Здравствуйте, мои верные спутники! Приветствую вас на том пути, который приведет нас к власти и могуществу!

– Здравствуй, Алоиз, наш предводитель! – выдохнули остальные, как один человек.

– Я чувствую, что-то происходит, – продолжил Алоиз озабоченно. – Проснулись какие-то древние силы. Это может быть опасно… хотя, возможно, это только ускорит нашу победу. Соберите силы, адепты, мы проведем обряд…

Ученики Алоиза зашевелились, взволнованно зашептались, взялись за руки, создавая живую цепь, и снова в комнате наступила дрожащая, наэлектризованная тишина, наполненная ожиданием. Алоиз взмахнул рукой, и на алтаре перед ним появилась коническая кучка зеленого кристаллического порошка. Он снова взмахнул рукой – и порошок загорелся тусклым зеленоватым пламенем, и тут же по комнате поплыл дрожащий зеленоватый туман, распространился сладковатый волнующий запах, запах ночной реки, запах мертвых цветов.

И тогда Алоиз снял свои очки и оглядел присутствующих узкими незрячими глазами, похожими на два полупрозрачных зеленоватых камня, два нефрита, две больные персидские бирюзы.

Черный потолок комнаты пришел в движение, золотые звезды, мерцая и переливаясь, заструились в фантастическом танце, заплясали под неслышную музыку, под музыку сфер. Они сплетались в замысловатые узоры, закручивались темными спиралями, драгоценными мерцающими кольцами. Ученики Алоиза закрыли глаза, запрокинули головы, забормотали что-то нечленораздельное, на их лицах проступила печать священного безумия. В едином порыве они вскинули к потолку сцепленные руки – и в ту же секунду все прекратилось: рассеялся зеленоватый туман, исчез сладковатый волнующий запах, и звезды на потолке прекратили свой танец, замерли в новом, незнакомом узоре.

Ученики Алоиза открыли глаза, они взволнованно переглядывались, перешептывались, вспоминая недавние видения. А сам художник снял черные очки, запрокинул голову и уставился незрячими глазами на потолок, на новый узор звезд.