Рауль Мир-Хайдаров - За все наличными

Разбираясь задним числом в своих ошибках, Аргентинец пришел к выводу, что в конечном счете его бдительность усыпила не манера Александра Михайловича одеваться с иголочки, не его "Ролекс", о цене которого хозяин не распространялся, не роскошный английский джип "лендровер", в котором тот приезжал на игру и на котором угадывались сразу две сверхмощные и сверхчувствительные антенны. Цена таким "игрушкам" не один десяток тысяч долларов, и предназначены они скорее всего для особой спецтехники, например для перехвата пейджинговых сообщений, телефонных пере-говоров или даже разговора в салоне впереди идущей скоростной машины, а не просто для услаждения слуха меломана. А отвлекло Городецкого то, как Александр Михайлович умел слушать и направлять хвастливый разговор партнеров по игре в нужное русло, и еще — взгляд: особый, незаметный, жесткий, ледяной — таким обладают обычно люди из органов, да и то не все, а лишь наделенные высокой властью. Катран в Барвихе для такого человека мог представлять бесценный интерес, информация — с конкретными суммами и фамилиями — густым дымом висела над столом, только запоминай, записывай.

Много позже Городецкий поймет, что случившееся с ним — жестокое стечение обстоятельств, никто конкретно против него пакости не организовывал, специально его не подставлял. Короче, это была судьба, или, как говорит Хавтан, попал под паровоз. Да и доля собственной вины есть, что и говорить, повел себя западло по отношению к счастливчику, но если бы знать... предвидеть... Знал бы, где упасть, — соломки подстелил. Поздно пить боржоми, когда карты вскрыты...

Впрочем, подобная неприятность должна была рано или поздно произойти. Фарт — штука капризная, переменчивая, а ему грех обижаться на госпожу удачу, считай, жизнь прожил с колодой карт в руках, и безбедную, не надрываясь, детей воспитал, хоромы — каких поискать. А ведь если и не предчувствовал беды, все равно ощущал, что стареет, теряет скорость мышления, интуицию, что пора завязывать, так нет же, все норовил банк шальной сорвать...

Александр Михайлович наезжал в катран с какими-то рваными интервалами, но всегда в компании политолога. И всякий раз его появление оживляло игру, ставки взлетали до небес, азарт смогом зависал над зеленым сукном, и игроки даже забывали про роскошный ужин, который тоже входил в ритуал катрана. Собираясь в Барвиху, Аргентинец иногда ловил себя на мысли: хорошо бы, если б сегодня появились Александр Михайлович и Альберт Янович — оба они вносили какую-то особую атмосферу в компанию завсегдатаев. Один мог вскользь сообщить сногсшибательную новость, другой, при средних картах, удвоить ставки, отчего партнеров бросало в жар и карты на руках уже не казались столь выигрышными, — все это чаще всего было на руку Аргентинцу, он первый раскусил эпатажность в поведении Александра Михайловича.

Наверное, никто не приезжал сюда проигрывать: ни специально, ни случайно, это не в природе человека, но Аргентинец видел, что большинство посетителей знаменитого катрана искали острых ощущений — крупные ставки заставляли бешено колотиться любое сердце. Однако к этой категории любителей пощекотать нервы и потешить самолюбие Аргентинец никак не относил хозяина "лендровера" — у него, как понимал Городецкий, были совсем другие задачи.

И еще одна деталь, усыпившая внимание Аргентинца: Александр Михайлович не был жаден, это было видно по его отношению к деньгам — как в случае выигрыша, так и в случае проигрыша. За долгие годы, проведенные за карточным столом, Городецкий научился безошибочно распознавать этот широко распространенный человеческий порок. В жизни редко встречаются настоящие профессионалы, которые обладают удивительной памятью на все, что касается их деятельности, например шахматист помнит партию десятилетней давности и не спутает последовательность ни одного хода — ни своего, ни чужого. В футболе ситуация меняется ежесекундно, но профессионалы припомнят точно, словно в видеозаписи, как развивались события, почему был забит или не забит гол. Сродни им и картежники: не ведя никаких записей, они всегда помнят, кто с каким результатом закончил игру. За месяц с небольшим после появления в катране Александра Михайловича с политологом они были в проигрыше, но не внушительном, а просто с заметным минусом, как принято у них говорить. У Аргентинца мелькнула как-то мысль, что они могут играть на пару, негласным тандемом, правда, оба должны быть игроками равными, а потомок чекистов, честно говоря, играл слабовато, но мысль эта у Городецкого как возникла, так и увяла. Все эти обстоятельства, вместе взятые, отвлекли внимание Аргентинца от Александра Михайловича и его друга политолога, их он как серьезных игроков не воспринял, тем более что в катране появлялись другие залетные гости, оставлявшие за вечер по пятьдесят — шестьдесят тысяч, и за ними нужен был глаз да глаз. Ведь никто не гарантирует, что проигравший не встретит тебя с дружками в подъезде или по дороге домой, — времена ныне подлые, для многих сегодня Бог один — деньги. 3