Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий

 рот. И глотали, даже как следует не прожевав.

 Это был их первый завтрак в городе мира.

 Я это очень легко определил: по апельсиновому соку. Они выпили его за

 минуту и теперь давились рыбными палочками, стесняясь, или не зная, что

 они имеют право попросить еще сока. А официантка, пребывавшая в лирической

 задумчивости, не замечала, что их стаканы пусты.

 У одного из парней на правой руке было только два пальца:

 указательный и большой.

 Поев, я вышел на улицу.

 Город уже нагревался лучами утреннего солнца.

 Город был чист и опрятен, и свеж, как только что испеченный торт.

 Даже деревья казались тщательно причесанными и подстриженными.

 Город оставался таким же, каким он был позавчера, и, наверно, десять

 и двадцать лет назад.

 Это моя жизнь снова изменилась. Снова полетел я под откос, неполные

 двадцать дней побыв свободным человеком. Утешало меня лишь то, что мои

 новые обязанности исключали участие в боевых действиях.

 Но все равно, был я кажется еще не готов, если не сказать - совсем не

 готов, к исполнению новых обязанностей. И мое безропотное "да", сказанное

 генералу, являлось всего лишь обратным отражением моего внутреннего "нет".

 Я просто пребывал в том странном состоянии, когда смерть, по-дружески

 пожав мне руку, вдруг исчезла, отложив наше с ней свидание на более

 позднее время. Она словно испугалась кого-то, и теперь я чувствовал себя в

 долгу перед этим инкогнито. Я хотел благодарить, но не знал кого. И хотя

 здравый смысл подсказывал, что над всеми нами висит дамоклов меч случая, и

 что жив я остался совершенно случайно, мне в это не очень-то верилось. С

 одной стороны я сам сделал все, чтобы выжить: бросил винтовку, крадучись

 пробирался городскими тропинками, прятался в погребе. Но это было вчера. А

 сколько сотен дней я отстреливался, наступал и отступал, не зная, за что и

 с кем воюют люди, поставившие меня в строй. И каждый раз пули не трогали

 меня. Они проносились мимо и падали на землю наступавшие со мной, а я

 оставался.

 Раздался неожиданно гулкий хор шагов - знакомый звук, отбиваемый

 сотней пар походных ботинок о булыжники мостовой.

 Я занервничал. Не хотелось встречаться с теми, против кого мы вчера

 воевали. Я быстро свернул на соседнюю улочку, бегущую к набережной, и