Александр Михайлов - Байки с Лубянки

Заступает молодой опер на дежурство. Принимает все по описи. Тщательно принимает.

— Чайник — один, графин — один, портрет — один… — Ну, и так далее.

Отдежурил. Стал сдавать новому дежурному.

Тот снова по описи: чайник — один, портрет — один, графин — один, шторы — две, ламбрекен — один.

А новый из армейских был — дотошный. Пристал:

— Где ламбрекен?

А молодой тоже в академиях не учился. Что такое ламбрекен? Хрен его знает, а в описи значится, стало быть, где-то есть. Поискал, поискал, в сейф заглянул. А в сейфе какая-то железяка ржавая лежит. Сообразил, уверенно отвечает:

— Вот, гляди, ламбрекен, — тычет пальцем в железяку. — На месте.

— Ну, я его не заметил, — армейский с любопытством повертел в руках железяку. Хочет эрудицию показать, с умным видом говорит: — у меня когда-то был ламбрекен, китайский. А этот лучше! Хороший ламбрекен, отечественного производства. Положи обратно в сейф и закрой, чтобы не пропал. Нужная штука!

Прошел месяц.

Читает раз начальник рапорт о сдаче-принятии дежурства, глазам не верит: — Хищение!

Опер, это который из армейских, докладывает: «Пропал ламбрекен, который прежде хранился в сейфе».

Как пропал? Почему он в сейфе хранился, когда должен окно украшать, горизонтально поверх шторы?

Начальник заглядывает в дежурку. Как висел этот матерчатый ламбрекен, так и висит. Спрашивает армейского:

— Ты хоть знаешь, что такое ламбрекен?

— Так точно, товарищ капитан! Это такая железка отечественного производства, которую надо хранить под замком!

Начальник постучал себя по голове, выразительно посмотрел на армейского и ничего не сказал.

Просто железку, которая по недоразумению попала в сейф, кто-то выкинул. И правильно сделал — нечего мусор хранить.

В доперестроечные времена была мода направлять различных партийных руководителей для укрепления КГБ СССР. В целом такая практика имела право на жизнь. В партийных органах не самые глупые люди работали.

Но вся беда в том, что укрепление шло сверху. Назначали партвыдвиженцев на руководящие должности без оперативной практики. И возникали казусы, о которых не одно поколение чекистов не могло вспоминать без хохота.

Назначили в Московское управление КГБ на высокую должность одного такого выдвиженца. Прежде он был секретарем какого-то отдаленного от Москвы обкома. Видно, там с этим деятелем намучились и не знали, как от него избавиться, решили им усилить органы. Небось полагали: в Москве непременно сам сгорит!

Он, безусловно, сгорел, но крови перед этим попортил целое море.

Расскажу лишь об одном вполне анекдотическом случае.

Приносят однажды выдвиженцу на подпись документ. А подписывать он боялся до смерти: все ему казалось, что подставить его хотят. Чем тупее работник, тем больше он боится, — истина старая.

Ну, входит опер и кладет ему материал на подпись.

— Подпишите, товарищ генерал!

— Что это такое? — подозрительно смотрит выдвиженец.

— Шифровка! Срочная! — отвечает опер. — Поставьте, пожалуйста, визу: «Разрешаю!»

Вертел выдвиженец бумагу в руках, глядел на текст, ничего не понимает. Уж так не хочется ему что-то срочное подписывать. Вздыхает:

— Шифровка, говорите?

— Так точно, товарищ генерал, шифровка!

— Что-то вы мудрите, капитан. Какая же это шифровка, когда тут все ясно написано?

— Товарищ генерал, так текст еще не зашифрован!

Обрадовался большой начальник:

— Вот-вот! Я вас сразу раскусил. Шифровка, а не зашифрована, ай-яй-яй! Нехорошо, товарищ капитан! Зашифруйте сначала, потом подпишу. — Строго пальцем по столу постучал. — Обязательно шифровку на стол мне положите!

Опер так и сел. (Что подписывать-то — абракадабру из букв и цифр?)

Но спорить — себе дороже. Пришел и поделился с товарищами. Посмеялись они, да и удумали. Текст важнейшего документа подписали у зама да шифровать отправили.

Когда она была готова, эту самую абракадабру перекрестили и генералу на стол положили. И что вы думаете? Генерал нравоучительно посмотрел на опера и важно сказал:

— Впредь, когда мне документ понесете, ответственней его готовьте! — и тут же подписал. Только на самой шифровке его подпись не нужна была.

Смех смехом, а это большая беда — глупый начальник.