Саймон Керник - Обмен убийствами

– Милости прошу.

Я смотрел, как она щелкает зажигалкой и затягивается, и вспомнил даже спустя год воздержания от табака, как приятно закурить после вкусной и сытной еды.

– Нужно иметь в виду, – сказала она, выпуская струйку дыма, – если Каппер посещал или по-прежнему является клиентом этого заведения, то он может знать Фаулера.

– Я уже думал об этом, но не очень рассчитываю на такое совпадение. Он слишком хитрый и наверняка ходит туда украдкой.

– Верно, – согласилась она, затягиваясь. (Просто поразительно, как элегантно иногда выглядит курящая женщина!) – Но из-за этого он может оказаться в компрометирующем положении. Если кто-нибудь узнает, что он коп, это могут использовать против него. А вдруг кто-то тоже хочет найти Фаулера?

– И кто, ты думаешь, это может быть?

– Бог его знает, – пожала она плечами.

Я задумчиво покачал головой, уж слишком все это было сложно.

– Нет, скорее всего он обычный извращенец.

Она выпустила вверх струйку дыма.

– Я тоже так считаю, но ведь люди меняются? Может, стоит понаблюдать за ним.

Я кивнул, думая, как странно, когда болтаешь с другим копом, пусть это даже симпатичная женщина, в конце концов все сводится к разговорам о работе. А сегодня мне хотелось о ней забыть. Я надеялся побеседовать о самой Тине, узнать, чем она интересуется, чем восхищается, что она ищет в мужчинах, а главное, действительно ли она кокетничает со мной.

Но момент был упущен, и вскоре она потушила сигарету в пепельнице и заметила, что ей пора уходить. Мы пополам заплатили по счету и вышли на улицу. Было уже очень поздно, и обитающие в «Кингс-Кросс» преступники с наступлением темноты выползли из своих щелей и осматривались в поисках клиентов и жертв. Я предложил Тине вдвоем нанять такси, но она заявила, будто прекрасно доберется домой и на метро.

– Не забывай, Джон, я все-таки офицер полиции, – на прощание произнесла она.

– Не стоит говорить это так громко.

– И не надо идти дальше. – Она улыбнулась. – Послушай, мы с тобой приятно провели время, верно? Нужно будет как-нибудь повторить.

Я кивнул.

– Обязательно.

Мы слегка смутились, хотели было попрощаться за руку, но не решились, и тогда она просто сказала: «До свидания» – и направилась к станции метро, а я стал оглядываться в поисках такси, чтобы вернуться на Тафнел-парк.

Я все думал: нужно было ее поцеловать или каким-то другим способом дать ей понять, что она меня интересует, но, с другой стороны, какое-то чувство подсказывало мне, это маленькое огорчение может спасти меня от большего разочарования в дальнейшем.

– Ну и как же ты познакомился со своей бывшей женой? – спросила Элейн.

Было воскресное утро, мы сидели обнаженными в ее кровати и пили кофе. Часы на столике показывали половину одиннадцатого, правой рукой Элейн поглаживала меня по бедру, словно подавая надежду, что она еще не скоро меня выгонит.

– Я работал в фирме, которая занималась производством и установкой в домах стеклопакетов.

Элейн рассмеялась:

– Хотелось бы мне тебя видеть!

– Это случилось сразу после того, как я уволился из армии. Если честно, то работа у меня была ерундовая. Нас учили всяким приемам, чтобы заинтересовать клиента и заставить его заполнить бланк заказа, но я просто возил эти стеклопакеты с места на место. Понимаешь, некоторые загорались идеей поменять рамы, кто-то плевал на это новшество, а я их не очень-то и уговаривал. Так вот, моя бывшая жена работала секретаршей в фирме, и почему-то я ей понравился.

– Что ж, ты же симпатичный, Макс.

– Спасибо на добром слове.

– Не стоит.

– Ну, мало-помалу мы стали с ней встречаться и в конце концов поженились. Бог его знает, как это получилось. Мне кажется, мы не любили друг друга по-настоящему, просто это вышло само собой. Но долго это не продлилось. На медовый месяц мы поехали на Майорку, и там, представляешь, каждый день шли Дожди. Как-то раз, когда я что-то сказал о ее матери, она прямо взбесилась, и с тех пор все пошло под откос. Думаю, нам удалось с ней более или менее нормально пожить не больше четырех месяцев. А тут еще меня уволили из фирмы, и она восприняла это тяжелее меня. Я-то даже обрадовался увольнению, но для нее это оказалось вопросом чести. Она стыдилась перед сослуживцами, что ее муж не сумел справиться с такой ерундовой работой, и не уставала мне твердить об этом. В конце концов я понял, что мы все равно с ней не поладим и вполне можно пойти на разрыв. Поэтому в один прекрасный день, когда она была на работе, я собрал свои нехитрые пожитки и ушел. С тех пор я виделся с ней только один раз, в суде, когда нас разводили. Ей присудили половину моего имущества, что означало – ровно ничего. А я вернул себе свободу. Мне кажется, это была справедливая сделка.