Леха что-то бубнил в трубку, его голос стал неразборчивым от всхлипываний.
«Ну, с меня хватит!» – решил Геннадий, поднимаясь с табуретки в прихожей. Топнул одной ногой, другой. Кроссовки сидели, как влитые.
– Предатель ты, вот кто! – строго сказал в трубку иеромонах Герман. – Доктор называется.
Бросил умирать больного ради приманки в миллион фунтов.
Казалось, Алексей не слышал его:
– Гена! Приезжай ко мне, я не могу сейчас один, понимаешь!
– Исповедаться надумал? Тогда приходи в церковь! – отрезал Геннадий и дал отбой.
Итак, он остался один на дистанции…
Геннадию почему-то стало тоскливо и мерзко на душе.
Он стоял и все давил на кнопку вызова лифта, как вдруг металлические двери разъехались и из подъехавшей кабины на лестничную клетку шагнул Мокеев-старший.
– Привет, батя, – бросил на ходу Геннадий и протиснулся мимо отца в узкое пространство лифта. – Извини, спешу.
И нажал на цифру «1».
– Когда вернешься, сынок? – Валентин Николаевич был радостно-возбужден, он явно выпил.
– Не знаю.
Дверцы лифта стали плавно закрываться, и Геннадий успел лишь увидеть, как отец поднял вверх свой парижский дипломат.
– Приходи скорей, сынок! – донеслось до Геннадия сквозь захлопнувшиеся двери. – У меня есть для тебя великая нечаянная радость!
Лифт тронулся.
В пахнущем кожей салоне «Ауди-100», опершись локтями на руль, сидел с крайне расстроенным видом бармен Шурик. По лобовому стеклу в сгущавшихся сумерках постукивал дождик – уж который раз за этот день.
Рядом с Шуриком расположился толстый милицейский капитан – тот самый, что вещал по местному телевидению об очередных кровавых преступлениях маньяка. Служака по-хозяйски закурил, стряхнул пепел на пол. На заднем сиденье посапывал от негодования молодой старлей.
– Шурик, – лениво заговорил капитан, – скажи прямо: тебе что, наша «крыша» не нравится?
А?
– Нравится, – еле слышно прошептал бармен.
– Мы ведь с тобой всегда ладили, Шурик, – укоризненно продолжал капитан. – Думаю, поладим и на этот раз.
– Обяза-ательно поладим, – с угрозой пропел старлей за спиной бармена.
– Короче, Шурик… – капитан положил ладонь на колено бармену. – Нам срочно, просто кровь из носу, нужен лох. С товаром.
– Где ж я вам его возьму? – уныло спросил Шурик. – У меня все курьеры наперечет, проверенные. Других не держим.
– А ты поищи хорошенько, – елейно посоветовал старлей.
Капитан вздохнул.
– Шурик, я зря говорить не буду. У меня чутье… Под меня копают, это точно. А тут еще этот маньяк… На днях комиссия МВД приезжает, всех нас будут шерстить. Подстраховаться бы. Так что… Надо кого-то сдавать, Шурик. Иначе сдадут всех нас. На съедение эмвэдэшникам.
Шурик с мольбой посмотрел на своего визави:
– Скажите… Вы не можете подождать пару дней?
Капитан снова вздохнул.
– Нет, Шурик, не могу. Нам надо дружить, Шурик.
Бармен невидящим взглядом смотрел в лобовое стекло. Запоздалая птица, тяжко взмахивая намокшими крыльями, спешила в укрытие. Будет спать до рассвета…
– Сочинский поезд, вагон номер десять, четвертое купе, – деревянным голосом продиктовал бармен.
– Я знал, что ты парень хоть куда, Шурик!
Капитан с довольным видом хлопнул Шурика по плечу, обернулся к старлею:
– Успеваем?
– Успеваем…
Хлопнули дверцы «Ауди-100», послышался звук отъезжающего милицейского «уазика». А Шурик все сидел и смотрел перед собой немигающим, тяжелым взглядом.
Сквозь моросящий дождик до слуха Сергея доносился гнусавый голос репродукторов, но он даже не вникал в смысл объявлений. Бывший архитектурный дизайнер-технолог прилип лбом к влажному стеклу купе, различая сквозь сумерки редкие фигуры носильщиков, пассажиров и провожающих на противоположной платформе.
Он первым, задолго до отправления, поднялся в вагон сочинского поезда, будто стремясь обрести здесь убежище. Покой. Поставил рядом с собой тяжелую продолговатую сумку. Сел.
Да, состояние покоя наступило, но безрадостным было это состояние. С горечью думал Сергей, что вот сейчас он уже мог бы сидеть в аэропорту, пить пиво, ожидая посадки на рейс до Вены. А там – волнующие дни архитектурной выставки, лауреатство, многочисленные интервью. Все то, что предвещает блистательную, стремительную карьеру, феерическую жизнь…
Счастье. Счастье, заслуженное трудом и талантом.
Неужели еще вчера все это было возможно? Да, было. Да что вчера! Еще сегодня, какихто несколько часов назад. Как же произошло, что он сам, своими руками, разрушил свое будущее? И ради чего?
Читать дальше