Александр Аннин - Хромой пеликан

«Ну почему маньяк не зарезал Крутикову, а? – пронеслось в голове Сергея, когда он взирал на свою оппонентшу, облаченную в строгий деловой костюм, на редкость шедший к ее точеной фигурке. – Возраст у нее вполне для маньяка подходящий – сороковник, к тому же – курит…»

Дизайнер-технолог припомнил, что все женщины, ставшие жертвой серийного убийцы, равно как и единственный зарезанный мужчина – детский тренер, были курящими. Об этом сообщали по местному телевидению как о единственном обстоятельстве, объединяющем всех погибших от рук злодея.

На столе посреди демонстрационного зала стоял рабочий макет водяного дома, сконструированный Сергеем. Ширина его была порядка семидесяти сантиметров, рост – около метра.

Ломаная черепичная крыша поддерживалась прозрачными бесцветными стойками. А стены являли собой сплошной, ровный, как стекло, поток воды. Она стекала в резервуар, находящийся в подвале домика и снова закачивалась в емкость на чердаке. Внутри макета была видна миниатюрная мебель и прочая домашняя обстановка.

– Стены делаются ровными под воздействием электромагнитного поля, – вещал Сергей, и тон его был такой, словно он творил заклинание. – Мы можем изменить конфигурацию дома и количество комнат по своему желанию.

Сергей нажал на кнопку пульта, и макет преобразился: водяные стены плавно задвигались, и вот уже перед членами комиссии возвышался совсем другой коттедж.

– Каково, а? – не удержался от восклицания Меницкий.

– Фантастика, – отозвался Шпилько, скосив глаза по направлению выреза на груди госпожи Крутиковой.

– Войти и выйти из дома можно в любом месте, – продолжал Сергей, при помощи пульта раздвигая водяные стены то здесь, то там.

– Это что же получается, – скептически отозвалась Крутикова, – дом совсем прозрачный?

Снаружи все видно?

– Это уж как вам угодно, – слегка поклонился дизайнер-технолог. – Эксгибиционисты могут разгуливать неглиже за прозрачными стенами, а любители классического интима, то бишь ханжи, будут недоступны для постороннего взгляда.

Крутикова пронзительно посмотрела на новоиспеченного гения архитектуры. Ох, не надо бы Сергею брать такой тон с любвеобильной доцентшей, ведь примет на свой адрес, чиновная бестия… Но тут уж, как говорится, либо пан, либо пропал. Одним словом, приходится идти вабанк.

Рядом со своим детищем дизайнер-технолог чувствовал себя на редкость уверенно и готов был дерзить по любому поводу.

Сергей снова нажал на пульт, и стены домика-макета сделались молочно-белыми, словно из мрамора.

– Для того, чтобы стены стали непрозрачными, поток воды насыщается пузырьками воздуха, – пояснил юный архитектурный гений.

Геннадий ловил на себе лукавые, а то и откровенно призывные взгляды совсем юных девушек, и не радовала его эта популярность среди тронутых пороком нежных созданий, отнюдь не делала счастливей. Он прекрасно понимал, что не его персона как таковая возбуждает греховные помыслы у молоденьких искательниц приключений. Вовсе нет. Все дело в монашеском облачении – подряснике и камилавке, да еще в серебряном наперсном кресте. Наверное, все эти девицы, завидев его, шагающего со спортивной сумкой на плече сквозь толпу прохожих, думают примерно так: «Ишь ты, монах! И какой молодой… Им ведь секс запрещен. Интересно, а хочется ему или нет? И вообще, может ли он? Вот бы проверить!»

Будь он в обычном, мирском одеянии, ему, парню с весьма заурядной внешностью и довольно-таки пустым карманом, пришлось бы изрядно потрудиться, чтоб затащить в койку вон ту, к примеру, красотку. Целый день, а то и два надо было бы без отдыха нести всякую ахинею, выслушивать идиотский смех по поводу и без, вести провинциальную секс-бомбу как минимум в кафе-мороженое… Угощать сухим вином (хотя они, кажется, нынче предпочитают джинтоник).

А в подряснике, да еще с ярким крестом на груди – только мигни, да и отбегай в сторону, чтоб не затоптали. И что за тяга у женщин всех возрастов к запретным, погибельным связям?..

Когда Геннадий готовился принять монашество, то его отправили проходить искус в Нило-Столобенский монастырь, что на Селигере-озере. Пилил-колол дрова, топил баню да еще и пел на клиросе – и так целый год вплоть до пострижения и рукоположения в иеромонахи.

Так вот, был там один случай, весьма опечаливший немногочисленную братию. У молоденького инока Павла страшно разболелся зуб, распухла десна, и наместник обители архимандрит Кассиан скрепя сердце отправил инока на соседний остров Городомлю, где был неплохой зубоврачебный кабинет при оборонном предприятии. Предчувствовал, видать, беду отец наместник, да что поделаешь? Уж больно страдал бедный Павел.