Дмитрий Герасимов - Если небо молчит

– Для начала потрудитесь объяснить, что здесь произошло. – Татьяна встала у стола, сложив на груди руки.

Следователь невозмутимо поднял с пола упавший стул, поставил его на место, спокойно сел и разложил на коленях бумаги.

– Сегодня утром… – медленно произнес он, листая исписанные мелким почерком страницы, будто ища в них подсказку, – в этой квартире… совершено нападение на гражданина… Кушева Руслана Булатовича… разбойное… или хулиганское… еще предстоит выяснить. – Он вдруг замолчал, найдя нужную страницу, и углубился в чтение.

– По факту возбуждено уголовное дело? – быстро спросила Михеева.

– Возбуждаемся, – глухо отозвался следователь, не отрываясь от своих бумаг.

– По какой статье?

– Решаем. Может быть, разбой… Или нанесение тяжких… Или злостное…

– Ну уж дудки! – Татьяна подняла с пола второй стул и уселась напротив следователя. – Хулиганством не отделаетесь.

Тот удивленно поднял на нее маленькие карие глазки.

– А вы, собственно, кто?

– Это адвокат, – усмехнулся Блатов. – Господин Танкован поспешил обзавестись защитой.

– Уже защищаетесь? – все так же ровно поинтересовался коротышка. – На воре, как говорится, и шапка…

– Перестаньте, – поморщился Максим, протягивая ему паспорт. – Я готов ответить на ваши вопросы. Только сначала объясните мне, что с Русланом? Где он?

– Ваш друг в больнице. – Следователь открыл документ и придвинулся к столу. – Его кастрировали вот этим инструментом. – Он приподнял двумя пальцами прозрачный целлофановый пакет, на дне которого угадывалась раскрытая опасная бритва.

Только сейчас Максим обратил внимание, что постель Руслана разобрана, а пододеяльник чернеет отвратительными кровавыми кляксами.

– За что?!. – Он задохнулся от ужаса. – Кому понадобилось?..

– Вот отсюда – первый вопрос. – Коротышка локтем освободил на столе пространство и пристроил туда свои бумаги. – Как складывались отношения Кушева с женщинами? Есть ли среди них такие, что могут считать себя брошенными, обиженными или обманутыми?

Танкован шумно вздохнул и провел ладонью по лицу.

– Подождите, дайте сосредоточиться… Брошенные женщины? – Он вдруг явственно представил себе искаженное злобой Светкино лицо, ее губы, кривящиеся в бешенстве: «Значит, ты считаешь возможным унижать меня, втаптывать в грязь, называть «пещерой неожиданностей»? Мнишь себя героем-любовником, да, игрец на душах?!»

– Понимаете, – следователь поднес к глазам шариковую ручку, пытаясь обнаружить на кончике стержня невидимый волос, – нападение совершено с непонятной целью. Преступники ничего не искали, не требовали от Кушева ни ценностей, ни денег, не добивались признаний или объяснений. Они просто скрутили ему руки, сняли с него штаны и… Очень похоже на самосуд, правда? На средневековое наказание.

– Не искали? – с сомнением покачал головой Максим. – А кто же тогда выпотрошил мой чемодан?

– Ах, это ваши вещички? – Коротышка брезгливо приподнял над столом скомканные штаны. Обрывки фотографии посыпались на пол. – А я думал, они здесь всегда лежали. – Он хмыкнул. – Знаете, обычное дело для холостяцкого жилища.

Максим не мигая уставился на рассыпанные бумажные кусочки.

– Но вернемся к вашему другу. – Следователь склонился над протоколом и, сверяясь с паспортом, принялся записывать данные. – Имелись у него мстительные подружки? Может быть, неосторожная девица забеременела, а Кушев отказался признать мальца?

– Послушайте меня… – пробормотал Максим. – Кто-то вытряхнул из чемодана мои вещи и порвал мою фотографию.

– Вашу фотографию? – Следователь оторвался от протокола и с интересом подвигал пухлой короткой ножкой по полу, пытаясь рассмотреть рваные кусочки.

– Принадлежащую мне фотографию, – поправился Максим. – На ней была изображена… одна моя знакомая.

– Ваша общая с Кушевым знакомая? – Следователь поднял на него глаза.

– Моя. – Танкован вытер ладонью лоб. – У нас с Русланом не было общих подруг, которых мы могли бы не поделить, если вы на это намекаете.

– Значит, Кушев женщин не обижал? – уточнил увалень.

– Нет.

– А вы? – Он замер, буравя Максима взглядом.

– Какое это имеет значение? – не выдержала Михеева. – Вам нравится копаться в грязном белье?

– Это моя работа! – Следователь расплылся в улыбке и демонстративно переложил с места на место скомканные Максимовы брюки. – Просто может статься, что Кушева кастрировали по ошибке.