Дмитрий Герасимов: Если небо молчит

Год назад в области провели армейскую операцию по зачистке леса. Безрезультатно.

Газеты витийствовали: «То ли уголовники и в самом деле заговоренные, то ли они попросту имеют в городе хороших осведомителей – может быть, даже среди милиции – которые заранее успевают предупредить их об опасности. Как бы там ни было, но «псы» (а именно такое прозвище закрепилось за налетчиками) и по сей день продолжают грабить мини-маркеты, магазины, квартиры и частные дома, с особой жестокостью убивая всех, кому не посчастливилось оказаться на их пути».

Маргарита вздохнула. Надо же было в конце дежурства так испортить себе настроение! Ну зачем ей попалась на глаза эта злосчастная газета? Теперь всю дорогу до дома она будет трястись от страха и в каждом позднем прохожем видеть убийцу. Самое лучшее для такой трусихи, как она, – вообще не читать газеты и не смотреть по телевизору криминальные новости. Женечка ей всегда со смехом так и советует:

– Голову в песок, подруга! Попкой наружу! Ничего не вижу, никого не слышу. И как ты, впечатлительная натура, еще умудрилась в медицину податься?

И действительно – как? Тогда, пять лет назад, ей пришлось оставить мысль об институте: беременность разрушила все планы. Она устроилась на работу в регистратуру диагностической поликлиники при городской больнице. Как говорится, и под присмотром врачей была, и денежку какую-никакую зарабатывала. Потом родился Антошка, и пришлось задуматься о смене работы. Маргаритиной зарплаты и материнской пенсии новой семье уже не хватало. Вот тогда главврач Михаил Саркисович и похлопотал, чтобы ее перевели на должность дежурной медсестры в терапевтическое отделение больницы.

– В хирургию тебе нельзя, – заявил он. – Ты, девонька, слишком чувствительная, а медсестра не имеет права бояться крови, не может всякий раз страдать и мучиться в операционной так, будто это ей, а не больному вырезают желчный пузырь! В терапии, конечно, тоже не сахар, но по крайней мере нет рваных ран, сломанных конечностей и выпущенных кишок.

– Я справлюсь, – заверила Маргарита. – Спасибо вам…

Старшая медсестра терапевтического отделения Тамара Игнатьевна – суровая, жидковолосая, сухая, как палка, пятидесятилетняя дама, – отнеслась к новенькой с повышенным интересом.

Однажды она заявилась в сестринскую раздевалку в тот самый момент, когда Маргарита, совершенно нагая, раскладывала белье в своем шкафчике. Тамара Игнатьевна заперла комнату на ключ и, сложив руки на груди, уставилась на девушку. Та смутилась, неловко подхватила полотенце и поспешила в душевую. Старшая медсестра последовала за ней.

– Вам нужна кабинка? – вспыхнула Маргарита. – Я сейчас освобожу…

Вместо ответа Тамара Игнатьевна бесцеремонно развела руки девушки в стороны и с чувством пощупала ее грудь.

– Что вы?.. Зачем?.. – пролепетала та, холодея от страха.

– Помоемся вместе, – хрипло предложила женщина и вмиг скинула с себя одежду. – Я потру тебе спинку…

– Это лишнее, – попыталась возразить Маргарита. – К тому же здесь тесно двоим…

Но Тамара Игнатьевна ее не слушала. Она втиснулась в кабинку, пустила воду и последующие десять минут мыла смущенную девушку мочалкой и руками, как маленькую.

– Теперь ты! – приказала она, протягивая Маргарите гель для душа и чуть заметно раздвигая ноги. – Намыль меня как следует.

Той ничего не оставалось делать, как, преодолевая робость и смущение, размазывать пену по костлявым плечам и дряблой груди своей начальницы. Тамара Игнатьевна помогала ей. Рукой Маргариты она массировала себе ягодицы, терла у себя между ног, заставляя девушку пальцами глубоко проникать в податливую плоть, и тихонько постанывала.

Через полчаса пунцовая от стыда Маргарита вышла из раздевалки в сопровождении старшей медсестры. В коридоре уже образовалась очередь. Несколько сестер и врачей терпеливо ожидали, пока запершиеся в душевой кабине женщины позволят им, наконец, переодеться. Маргарита втянула голову в плечи и поспешила на рабочее место.

– Не дрейфь, подруга, – приободрила ее часом позже Женечка – рыжеволосая, кареглазая, полноватая девушка лет двадцати. – Здесь через такую помывку прошел весь женский персонал отделения. Считай, что наша «вобла» тебя прописала. Теперь ты со всеми одной веревкой… то есть одной мочалкой связана. – И она прыснула беззаботным смешком. – Добро пожаловать в терапию, Риточка!

Так для Маргариты началась работа на новом месте. Потекла череда дневных и ночных дежурств, наполненных заботами и волнениями. В журнале, как в титрах нескончаемого сериала, менялись фамилии больных, медицинские карты мрачно пестрели новыми диагнозами и анамнезами, десятки процедурных листов с лиловой пометкой «выполнено» ежедневно скармливались прожорливым папкам и скоросшивателям, а в стеклянном шкафчике, как в речной воронке, неустанно вертелась карусель этикеток, ярлычков, коробочек, стаканчиков и ампул.